Ужас при мысли о том, что сделает со мной отец, не обнаружив меня утром в постели, придал мне сил. Превозмогая боль, я с трудом доковыляла до дома на растянутых ногах, крепко сжимая в кулаке клок лошадиной гривы, как память о неудавшейся ковбойской эскападе. Привидений я больше не видела — мне было просто не до них, — из чего сделала вывод, что, как правило, люди сами создают себе призраков, которых потом и боятся.

Дорога обогнула холм, и впереди на фоне расцвеченного звездами неба возник величественный контур старого замка. Всю дорогу меня не оставляло ощущение смутного беспокойства. Не знаю, была ли в этом виновата красная луна или страх перед психованным ван дер Варденом, но я никак не могла расслабиться. Даже зрительная игра с привидениями не отвлекала меня.

Неожиданно я поняла, что все дело в звуках. В шорохи ветра и мелодичный хор кузнечиков вплетался какой-то посторонний шум. Вначале я успокаивала себя мыслью, что лес всегда полон шорохов. Если нервничать из-за каждого шелеста или хруста сломанной ветки, недолго и с ума сойти. Почему же именно этот звук меня беспокоит? Дело в его ритмичности — поняла я. Неужели звук шагов? Я остановилась и замерла, прислушиваясь.

Звук прекратился. Наверное, мне просто показалось. Это как с привидениями. Слишком внимательно прислушиваться — все равно что вглядываться в темноту: слух автоматически выделит, а концентрация внимания усилит, а то и дополнит некие компоненты шумового фона, и в конце концов ты услышишь все, что захочешь.

"Это паранойя, — подумала я. — Кому понадобилось следить за мной? В Три-сюр-Минервуа меня никто не знает. Маньяки во французской провинции, как правило, не водятся, так что бояться нечего. В худшем случае это может оказаться Бонгани — с него станется. Ничего, с ним я как-нибудь разберусь”.

Твердо решив не поддаваться мании преследования, я бодро двинулась к Лакавалю.

Проникнуть в замок оказалось совсем несложно. В надежно запертую дверь ломиться смысла не имело, зато полусгнившие доски, которыми было заколочено одно из окон, поддались легкому нажиму.

Проскользнув внутрь и прикрыв досками оконный проем, я очутилась в полной темноте. В кармане рюкзака лежал фонарик. Достаточно достать его, нажать на кнопку — и я увижу Лакаваль изнутри.

Я столько раз перечитывала распечатку письма Вали Корсаковой, что запомнила наизусть все, касающееся замка. Непосредственно местом силы, на котором могло осуществиться воплощение аватары, был шестиугольный зал с колоннами, в центре которого на полу был начертан магический круг.

Именно в этом зале тамплиеры и альбигойцы отправляли свои ритуалы. Здесь чаще всего являлись привидения и мерцали призрачные огни. Именно этот зал я и собиралась под завязку начинить “убойными сюрпризами”. На психику ван дер Вардена, до предела взвинченную церемонией воплощения аватары, эти милые игрушки должны были произвести поистине сокрушительное впечатление.

Достав фонарик из рюкзака, я передумала его зажигать. Вместо этого я ощупью двинулась вдоль стены. В пяти шагах от окна я обнаружила нечто вроде небольшой ниши. Забравшись в нее, я села на рюкзак и прислонилась спиной к стене.

Нажав кнопку подсветки циферблата часов, я запомнила время. Без пяти час. Подожду полчаса. Если кто-то действительно меня преследовал, скорее всего он последует за мной и в замок.

Через несколько минут жалобно скрипнули доски на окне. Я замерла, стараясь не дышать. Глаза успели адаптироваться к темноте, и она уже не казалась непроглядной, я различала какие-то неясные оттенки. Мрак, сгустившийся у окна, окрасился в более светлые тона. Светящуюся полоску пересекла черная тень.

Человек приземлился на пол почти бесшумно и замер. Сердце подпрыгнуло у меня в груди и застряло где-то в районе горла. Нет, не гожусь я ни в сыщики, ни в шпионы. Настоящий профессионал в такой штатной ситуации сохранял бы полное хладнокровие — а я что? Нервничаю, как школьник на первом свидании.

Машинально я открыла рот и перешла на глубокое бесшумное дыхание. В голове прокручивались отрывки из моих собственных книг, касающиеся техники слежки. Теория, которую до сих пор мне практически не доводилось применять на практике.

Контроль за дыханием, контроль за настроением и органами чувств человека, около которого ты находишься, отсутствие запахов, бесшумное чихание, бесшумный кашель, бесшумная отрыжка, бесшумное отправление естественных надобностей…

"Господи, о чем я только думаю, — оборвала себя я. — Какое, к черту, отправление естественных надобностей. Вряд ли этот тип проторчит здесь всю ночь”.

Приоткрытый рот обострял обоняние. Ноздри вздрогнули от коснувшегося их едва уловимого аромата. Он был мне знаком. Туалетная вода “Хуго босс”. Ею пользовался Бонгани. Так я и думала. Что ж, поиграем в прятки.

Как хорошо, что я не надушилась после того, как приняла душ! Будем надеяться, что негр меня не учует.

Постояв неподвижно несколько минут, Бонгани бесшумно двинулся в глубь замка. Он просто потрясающе ориентировался в темноте. Ни разу ни за что не задел. Сразу видно — настоящий профи. Я бы так не смогла. Интересно, чего ради негр решил за мной следить? Боялся, что я сбегу? А куда мне бежать? Или просто так, на всякий случай? Скучно ему стало, вот и увязался за мной.

Отсиживаясь в своем укрытии, я задумалась над тем, что делать дальше: Больше всего мне хотелось незаметно подкрасться к негритосу и швырнуть ему под ноги пару мин-сюрпризов в надежде, что он еще разок хлопнется в обморок. Поборов искушение, я отказалась от столь соблазнительной мысли. Удовольствие я, конечно, получу, но зато весь план полетит к черту. Дело прежде всего, тем более что речь идет о моей жизни.

"Посижу здесь часика три, — подумала я. — Скорее всего Бонгани уберется из замка тем же самым путем. Заодно потренируюсь сидеть в засаде — когда еще представится такая блестящая возможность!”

За два часа, посвященные медитативному упражнению по “расширению чувственной оболочки”, мое восприятие обострилось настолько, что я ощутила приближение негра задолго до того, как смогла различить его движения и запах туалетной воды.

Доски на окне скрипнули и отодвинулись, пропустив полоску тускло-серого света, свет заслонила тень, а затем доски вернулись на место.

На всякий случай я подождала еще двадцать минут, а потом медленно поднялась, чувствуя, как затекло все тело.

Интересно, чем занимался Бонгани все это время? Искал меня? Не исключено. Замок-то ведь большой. А что, если он вернется в пансион, выяснит, что меня нет, и снова отправится сюда, на поиски?

Я посмотрела на часы. Половина четвертого утра. Скоро начнет светать. Пора приниматься за работу.

* * *

— Как спалось? — ехидно спросил Бонгани.

Я зевнула и поморщилась от ударившего в глаза света.

— Сколько времени?

— Час дня.

— Так рано? Зачем ты меня разбудил?