Короткий тупорылый ПМ, точно такой еще недавно у Глеба за поясом прятался. Возможно, он самый и есть — не возьмут же, в самом деле, табельное для эдакого безобразия! Бездонный зрачок, палец на спуске белеет, напрягается…

— Эй, погоди! — Напарник Чапая шагнул вперед, рука легла на пистолет. — Не нравится мне это все. Наделаешь дырок, кровища потечет, а как его потом вверх переть? Весь дом мыть придется. Давай током.

— Ну ты садист!

— Я реалист. Кстати, жарить не обязательно, мы ведь не америкосы. Вырубим слегка, а там можно и веревочкой. Или в реку.

Разогревают друг друга, накручивают и совсем скоро добьются результата. Вгонят себя в ту стадию, когда убивать несложно. Навидался таких по трем войнам!

— Ладно, уговорил. — Оружие нырнуло обратно, а в руке «Чапая» появился пульт.

Старый добрый пульт — от одного вида судорогой пробирает! На всю жизнь потом будет рефлекс, как у собаки Павлова, даже к телевизионным «лентяйкам» прикоснуться не сможешь… ага, размечтался! На какую такую жизнь ты собрался рефлекс заиметь?! На оставшиеся полминуты?! Чего он там крутит, гад?! Сразу решил мозги спалить?!

— Ладно, мужик, не обижайся, — сказал «Чапай» почти виновато. — Не надо тебе было возвращаться, а теперь чего уже?

Боль пришла — ослепительная, но не жуткая… привык? Пол ударил по ребрам, в спину, череп лопнул на части… не вырубиться… сознание сохранить… терпи…

Все!!!

Четкое ощущение холода под спиной и затылком — жив еще! Свет сквозь веки — глаза не лопнули. Плохо, что тело не ощущается, да и мышцами не поиграешь, засекут сразу.

— Добавить ему?

— Как хочешь. По-моему, и так колода. Отстегивай, да потащим.

— А если очухается? Возня будет, крики. Добей его по башке, или ремешок на шею.

— Какой ты умный! Сам возьми и добей!

— Да я-то запросто. У меня, в отличие от некоторых девочек, нервы крепкие.

Шаги. Подойдет, ударит в висок или удавку накинет. Падал Глеб расчетливо, ближе к стене — чтобы тросики оставили люфт не меньше метра. Старался — а там уж как вышло. Шаги в районе головы — в лицо смотрит. Надо, чтобы к ногам зашел, чтобы расслабился, а уж если и ствол при нем — вообще подарок судьбы!

— Вроде без сознания. Проверим!

Вспышка боли в животе — стерпеть, зубы сжать! Никакого электричества, просто чужой ботинок.

— Чем бы его… может, тросом? Где ключ?

Подошвы шуршат по плитке, сквозь ресницы видно чужой силуэт в ногах… нагибается… щелчок замка…

— Помоги его башкой повернуть!

А вот двое сразу нам не нужны, многовато. Вдох глубокий, выдох… начали! Левой ступней за чужую щиколотку, правая пятка в чужое колено, на излом! Как в горах совсем недавно — или целую вечность назад! Тело падает, бросок следом, всей оставшейся силой, локоть в лицо, трос на шею, два оборота, намертво.

— Бля! — Рука «Чапая» снова с оружием, но и пистолетный зрачок глядит ошеломленно. — Отпусти его!

— Разбежался! Ствол убери, а то башку ему сверну!

Не повезло невыразительному — головой о стену стукнулся, а теперь и встать не может. Телом своим прикрывает Глеба, трос горло перехватил, ртом ловит воздух.

— Ну шмаляй, че ты?! Заодно ему вентиляцию сделаешь, по дружбе!

— Тебе отсюда не выйти! Народу полный дом, у всех оружие!

— А я и не тороплюсь, усатый. Мне всяко загибаться, так хоть этого придушу.

Ключ от наручников — вот он, на полу, в каком-то метре! Бесконечно длинное расстояние!

— Давай решать, мент, время идет. Ты мне сейчас пнешь вон ту маленькую железку, пистолет разрядишь и сядешь в дальний угол. Я отстегиваюсь и выхожу. Потом можешь догонять.

— А ху-ху не хо-хо? У меня лучше вариант — подхожу в упор и дырявлю тебе все выступающие части тела. А еще…

Дом вздрогнул — мягко, но ощутимо, будто от землетрясения. Или от далекой авиабомбы, раскидавшей волну по окрестностям. Или от маломощного совсем взрыва — зато очень близко.

— Что за хрень? — Брови «Чапая» съехались к носу, совсем стал похож на легендарного краскома. — Слышь, Гера, я пойду гляну, а ты давай тут…

Распахнул дверь, и звуки влились густым потоком: топот, вопли, выстрелы.

— Да что там творится?! Я щас, Гера!

Хлопок двери, снова тишина. Глухое мычание Геры из-под троса на кадыке.

— А вот не фиг мычать, — сказал Глеб тихо, но убедительно. — Напарник тебя кинул, давай сами выбираться. Поможешь, или тебя тупо придушить? Я так и думал. Дотянись ногой до ключа и подгреби ко мне. Вот так, молоде-ец! Еще ближе!

Пальцы трясутся, ключ в скважину не попадает. Сильный соблазн давануть напоследок Геру, ну да ладно — хватит с него и наручника на запястье.

— Сиди здесь, оборотень, дольше проживешь.

За дверью полумрак, коридор, лестница. Шум вверху стихает, сплошной перестук каблуков и командные выкрики. Непонятно. От всего непонятного лучше держаться подальше — особенно измученному мужику в трусах, хапнувшему приключений по самое не балуй. Затаиться в подвале, переждать бучу, а там…

Шаги раздались совсем рядом — мягкая поступь вниз по лестнице. До последнего человек крался на цыпочках, а тут нервы сдали, ускориться решил.

Спустя еще секунду навстречу Глебу выскочил Макс.

Заполошенный, все в тех же штанах и гавайке, но с аккуратным атташе-кейсом.

Вот так мечты и сбываются!

— Оп-па, — сказал Глеб, делая первый шаг навстречу. Неспешный шаг, чтоб успел мутант увидеть и понять. — Есть, оказывается, Бог на небе! Теперь и помирать не страшно!

Слов у Макса не нашлось — по глазам все понял. Попятился, прикрываясь кейсом, рука нырнула за спину, под гавайку… поздно! Никаких уже стоек и грозных выкриков — бросок вперед, с места, всем телом. Рухнули оба, чемодан отлетел, руки Макса ударили жестко по ребрам, в печень — плевать! За горло его и башкой об пол, еще раз, еще! Поплыл! Пальцы на кадык, со всей оставшейся силой и ненавистью, за все!!! Язык наружу, глаза из орбит… тухнут… угасают… сдохни…

Вселенная перевернулась, вдруг, и лицо врага исчезло. Неведомые силы подняли Глеба, опустив за несколько метров от Макса — от жалкого человечка в судорожном кашле, с расплывающимся пятном на холщовых светлых брюках.

— Ну все, хорош, он и так еле живой! — сказал кто-то спокойно и властно. — А вы, я так понимаю, гражданин Воропаев?

Неведомые силы имели облик вполне человеческий. Десяток мужчин в черном и очень брутальном снаряжении: бронежилеты, берцы, шлемы с забралами, автоматы. Двое держат под локти самого Глеба, остальные по коридору скользят, ловко и привычно. Зачищают.

— Угадали. Воропаев. А с кем имею честь?