и его области, они должны будут сделать оговорку в том смысле, что границей между Арменией и Грузией должна служить река Чорох. С нашей стороны заявлено было о недопустимости для нас и разговора об уступке Армении левого берега Чороха. Все старания устранить это разногласие оказались в этом заседании безуспешными. Становилось очевидным, что соглашение наше не может быть выработано до Сан-Ремо, куда мы обещали привезти его готовым и подписанным!

На следующий день (17 апреля) я старался склонить грузинскую делегацию к признанию армянской оговорки о левом береге Чороха, при всей ее досадности и неуместности, обстоятельством, не препятствующим дальнейшему рассмотрению нашего проекта. Оговорка эта, пояснял я, не означает признания нами прав Армении на часть батумской территории. Напротив, армяне вносят ее именно потому, что две другие делегации одинаково относят к Грузии и правый и левый берег Чороха. Наконец, подписывая соглашение, мы одновременно объясним Верховному совету, что настаиваем на присоединении всей области к Грузии (как об этом, впрочем, нами заявлялось уже в Лондоне). Практическое значение вопрос получил бы при выяснении армяно-грузинской границы у Черного моря – и разрешился бы путем арбитража.

Однако члены грузинской делегации находили, что армянская «оговорка» может создать впечатление, будто мы так или иначе не противимся уступке Армении левого берега Чороха (в Батумской области)! Разубедить их в этом заблуждении не было ни малейшей возможности! Пришлось поэтому сделать им другое предложение, а именно: чтобы в тексте соглашения выражение «Батумская область в составе округов Батумского и Артвинского» было заменено словами «территория, прилегающая к Батуму». В этом случае (казалось мне) армянам не будет нужды в их «оговорке», имевшей, кстати, опору в февральском предположении (см. выше) Верховного совета (в Лондоне) – о расчленении Батумской области и присоединении к Армении как раз левого берега Чороха!

Это предложение делегацией было одобрено. Но продолжить обсуждение проекта, дабы прийти еще в Париже к соглашению – политическое значение и срочность которого многими из нас недостаточно понимались, – оказалось уже невозможным: делегации Закавказских республик должны были перебираться из Парижа в Сан-Ремо.

82. Англо-кавказские переговоры и испытание кавказской солидарности

Переговоры между тремя делегациями, при участии господина Ванситтарта, возобновились в Сан-Ремо, куда мы приехали вечером во вторник 20 апреля. Из официальных сообщений мы осведомились, что Верховный совет в это время уже занимался между прочими и вопросом о Батуме.

Совещание делегаций с представителем английского правительства было назначено на вечер 21 апреля. Днем мы продолжали препирательство относительно армянской оговорки о левом береге Чороха. Сделана была попытка избегнуть разногласия посредством отказа от точного описания территориального состава Батумской области (ср. выше). Мы указывали армянам на неожиданность и необоснованность их нового территориального требования. Несмотря на их возражения, видно было, однако, что на требовании этом они не будут особенно настаивать и что центр внимания их лежит теперь в вопросе о гарантиях железнодорожного выхода для Армении к Батуму (через Батумскую область). В этом заседании Чхеидзе, неожиданно для меня, начал отстаивать такую формулировку этих гарантий, которая подразумевала бы организацию выхода Армении к Черному морю в виде простого пользования уже существующей линией Карс – (Эривань) – Тифлис – Батум, то есть без сооружения особой железной дороги из Армении к Батуму через нижний Чорох. С этим армяне, очевидно, не могли примириться; а внутри грузинской делегации мною указывалось, что в принципе сооружение особого рельсового пути для соединения Армении с Черным морем уже допущено было нами в Лондоне (и не опровергалось в позднейших свиданиях с армянами в Париже)[184]. А главное – особый, свой выход к морю был уже обещан Армении Верховным советом!

Совещание с господином Ванситтартом состоялось поздно вечером, в Royal Hotel, у господина Богос-Нубара. Ванситтарт повторил кое-что из сказанного им в Париже и сообщил, что, как он того ожидал и как он нас о том предупреждал, Верховный совет с самого начала занялся вопросами, касающимися наших республик. Вопреки обещанию, мы не доставили ему ко вторнику (20 апреля) текста подписанных соглашений. Он будет говорить совершенно откровенно. Если соглашение между Закавказскими республиками не последует теперь же, когда Верховный совет его ожидает, то за последствия будем отвечать мы сами. Наша согласованная дружная деятельность необходима особенно в данный момент, когда нам угрожает опасность с севера. Каждая минута дорога; пройдет немного времени, и Верховному совету будет уже не до нас!

«Правда, – продолжал господин Ванситтарт, – я не имею полномочия решать вопросы; но полагаю, что пользуюсь доверием моих начальников и что мнение мое для них не безразлично. И вот если теперь здесь же не осуществится то, о чем я пекусь, мне придется признать свое бессилие и просить об освобождении меня от возложенной на меня задачи. Я же умою руки и отойду в сторону…

Вам известно, вероятно, что в свое время Верховный совет одобрил план такого разрешения батумского вопроса, по которому Батум с некоторою зоною подлежал нейтрализации, часть области отходила к Армении и лишь остальная треть присоединялась к Грузии. Я лично этот план находил несправедливым, неправильным; и если теперь окажется возможным примирить суверенитет Грузии над всей областью и городом с интересами соседей Грузии, то я берусь привлечь внимание Верховного совета к этому новому плану. Я надеюсь, что план этот получит одобрение. Грузия особенно в этом заинтересована, ибо она в этом случае особенно много выиграет…

Я скажу прямо: я не способен понять, я решительно отказываюсь понять, почему до сих пор еще нет между вами соглашения по вопросу столь простому, столь очевидному! В чем дело? Почему не желаете вы прийти к компромиссу, когда результаты его должны быть для вас столь ценны и благоприятны? Еще один, последний раз обращаюсь к вам с таким советом – верьте, что он продиктован дружбой!»

Мы обещали «приложить старания» к тому, чтобы соглашение состоялось, – и разошлись.

22 апреля грузинская делегация одобрила мой проект основных положений о пресловутой железнодорожной связи Армении с Батумом (вопрос этот, как указано выше, получал теперь особое значение). На случай же, если бы проект этот вызвал затруднения, заготовлена была мной и совершенно краткая, чисто принципиальная формулировка относительно этой дороги.

Общее заседание трех делегаций собралось затем у азербайджанцев и приступило к обсуждению предложенного текста, по которому даны были все нужные разъяснения. Армяне теперь уже не требовали «левого берега Чороха» – помимо неосновательности этого притязания, они видели, что идея «дробления» Батумской области уже успела увянуть и едва ли будет кем-либо поддержана в Верховном совете – с грузинской же стороны допущено было, на этот раз без обиняков, сооружение