Компания несколько разделилась. Остальные члены ее заняли свои прежние места за другими столами; никто и не помышлял теперь о возвращении домой.

Разговор, понятно, опять обратился на «Монарха» и на секретные приказы. Каждый чувствовал, что тут кроется какая-то тайна; не странно ли, что такой благородный кавалер, как граф де Стэнвиль, проделал весь длинный путь от Версаля до Гавра по делу короля, поручившего ему иметь тайное совещание с командиром одного из своих собственных кораблей, для того только, чтобы графа предупредил кто-то другой? Корабль, очевидно, получил приказания, о которых король не знал; иначе он не послал бы Стэнвиля в это бесцельное путешествие.

Пытливые глаза с нетерпением следили за Гастоном, когда он, сначала сонно, почти в полудремоте, принялся за воду и питье. Он также ломал себе голову относительно того, кто так неожиданно предупредил его.

Любезные хозяева постоянно подливали ему вина, и скоро усталость сменилась в графе обычной силой и оживлением. Вкусные кушанья и дорогие вина вернули ему жизнь, а вместе с этим всего его охватила страшная, неукротимая ярость.

Вследствие вмешательства какого-то незнакомца, он потерял благодарность короля, расположение Помпадур и два с половиной миллиона ливров!

Гастон пытался обдумать случившееся, рассуждая сам с собою. Так как сам он был способен на всякую ложь и измену, то и здесь прежде всего заподозрил предательство. Он вообразил, что какой-нибудь льстец, пришитый к юбке Помпадур, настолько успешно завоевал ее благосклонность, что ему разрешили эту поездку вместо него, Стэнвиля. Или, может быть, король обманул его, послав с этим важным поручением другого, который и будет участником в дележе добычи?

Или Лидия? Нет, это было немыслимо! Что могла она устроить так поздно ночью? Где ей было найти гонца, которому она могла бы довериться, если еще днем она утверждала, что ей некому дать это поручение?

Завсегдатаи гостиницы Жан Мари сидели в разных концах комнаты, потягивая водку; некоторые затеяли игру в кости и карты; другие ничего не делали, все еще надеясь услыхать от далеко сидящего придворного кавалера пикантные анекдоты, которых они страстно жаждали.

Но изящный гость приводил их в полное разочарование. Язык у Гастона не развязался даже после второй кружки вина. Он не переставал думать о таинственном незнакомце, и его дурное настроение духа не проходило от хорошего ужина. Возвращение завтра в Версаль не обещало ничего, кроме тревоги, и он горел нетерпением выведать правду о том, кто опередил его.

Через час гости, раздраженные его дурным настроением, разошлись, зевая от скуки. Всем им надоел этот молчаливый и сумрачный незнакомец, который не только не внес жизни и оживления в их сонный город, но своим настроением и сдержанностью очень плохо отплатил за гостеприимство, оказанное ему.

Наконец Валледье и старый генерал де Кутюр, ссылаясь на домашние дела, попросили извинить их и удалились. Один Мортемар остался со своим мрачным гостем, делая неимоверные усилия, чтобы подавить непрерывную зевоту.

Было уже около половины восьмого. Прощальные лучи заходящего солнца уступили место ночной темноте. Одна за другой загорались на небе звезды, и к красоте тихой, мирной ночи прибавился блеск холодного, чистого полумесяца. Маленькие огоньки появились на мачтах и на носу многочисленных судов, стоявших на якоре на рейде; сквозь открытое окно на крыльях ласкового морского ветерка донесся издалека грустный напев старой нормандской песни.

Сначала Гастона угнетали усталость и уныние; теперь он молчал от ничем непобедимой ярости. Де Мортемар изыскивал способы прервать каким-нибудь образом это тяжелое времяпрепровождение, не нарушая приличий, и проклинал поспешность, с какой принял под свое покровительство этого угрюмого гостя.

Жан Мари вошел со свечами и этим доставил хоть какое-нибудь развлечение. Один массивный оловянный подсвечник он поставил на стол, за которым сидели Гастон с Мортема-ром, другой отнес на дальний конец комнаты, а затем вернулся обратно к Мортемару.

— Граф, — нерешительно начал он.

— Что? — спросил Мортемар, подавляя зевоту.

— Незнакомец, граф… — произнес Жан Мари.

— Как? Еще?.. то есть я хотел сказать… — пробормотал молодой человек с коротким нервным смехом, чувствуя, что его внезапное восклицание было не совсем учтиво, — я хотел сказать… неизвестный чужестранец? Конечно, это — не то, что господин Стэнвиль.

— Незнакомец! — повторил Жан Мари. — Он приехал в полдень.

— И вы нам про него ничего не сказали?

— Я не думал, что это необходимо, так как не боялся, что это чем-либо обеспокоит вас. Он спросил чистую комнату и кровать, а про ужин ничего тогда не сказал. Он казался очень утомленным и дал мне пару луидоров с таким видом, словно это были мелкие монеты.

— Это, очевидно, был тот самый незнакомец, с которым лейтенант Летелье разговаривал у гостиницы «Толстый нормандец», — предположил де Мортемар.

— Может быть, может быть, — задумчиво произнес Жан Мари. — Я снесу ему наверх кружку хереса и половину холодного каплуна; но больше всего он просил большой таз и побольше воды… ему, наверно, нужна ванна.

— Значит, это — англичанин, — уверенно сказал Мортемар.

При этих словах Гастон, все время рассеянно слушавший объяснения хозяина гостиницы, вдруг вышел из своего оцепенения. Незнакомец, опередивший его и пославший «Монарха» в таинственное путешествие был англичанин. Значит, это был…

— Вот именно англичанин! — ответил Жан Мари, упрямо игнорируя присутствие Гастона и обращаясь исключительно к Мортемару. — Он весь день спал, а теперь желает поужинать. Он швыряет луидоры, точно это не деньги, а сор; я не могу подать ему ужин там! — прибавил он