– Значит так, – сказал Феликс, – едем сейчас в посёлок Озерцы. Помнишь, Никанор, ты сказал, что в земле с кинжала намешано и песка, и глины, будто землю ту всю снизу доверху взбаламутили?

– Помню, чего ж не помнить, – кивнул старик. – Там женщина ещё соседская сказала, что посёлок на старом кладбище стоит.

– Именно. Получается, что кинжал снизу и поднимался, пока не оказался в погребе дома. Таким образом он туда и попал.

– Что ж получается, – сказал Гера, – шаман похоронен прямо под домом?

– Получается. Так что нам понадобится садовая лопата. Надеюсь, она найдётся где-нибудь в сарае.

– Ничего себе мы круг дали, чтобы назад вернуться! – присвистнул Сабуркин.

– Случается и такое. Теперь собирайте свой мусор с объедками и поехали. Трассы сейчас свободные, меньше чем за час доберёмся.

Забрав пакеты с остатками провизии, сотрудники агентства «ЭФ» поставили стулья на места и покинули дом, тщательно запирая за собой замки.

В посёлок Озерцы они добрались всего за сорок минут. Машины остановились у дома Анатолия, и Сабуркин первым пошёл к калитке. Вскрыв замок, он поискал тайник с обратной стороны калитки и переложил ключ так, словно его доставали. Затем махнул рукой команде и пошёл открывать дверь. Прежде чем войти в дом, Никанор Потапович прогулялся по участку, отыскал навес с садовыми инструментами и взял оттуда лопату.

Открыв дверь кладовой, Феликс включил свет и посмотрел на земляной квадрат в полу.

– Давайте копать буду я, – сказал Сабуркин.

– И я могу копать. – Гера поочерёдно засучил рукава свитера.

– Лопату принёс! – подоспел Никанор. – Хорошая лопата, острая!

– Бери, Валя, лопату, иди копай. Если здесь частые наводнения, землю основательно размыло, думаю, от силы метр – полтора до гроба или даже меньше.

Сабуркин скинул куртку на руки Арине, взял лопату, шагнул в кладовую и вонзил её в землю.

Достав из кармана штанов мятую пачку, Никанор вынул сигарету и сунул в рот.

– Дай-ка и мне, – попросила Алевтина.

– Крепкие курю, не дамские. – Старик чиркнул зажигалкой, прикуривая.

– В куртке мои возьми, – сказал Валентин, раскапывая яму.– Тоже не особо дамские, но кашлять не будешь.

– Спасибо, Валечка.

Алевтина закурила, наблюдая за его работой. На бетонной части пола росла гора земли, яма быстро углублялась, как вдруг лопата ударилась обо что-то твёрдое.

– Кажется, есть, – сказал Сабуркин, останавливаясь. – Что дальше?

– Иди сюда, дай мне. – Феликс забрал у него лопату, и они поменялись местами.

В деревянной крышке ящика, лишь отдалённо напоминающего гроб, виднелась широкая щель, через которую вполне могла пройти мизерикордия.

– Гера, в моей машине на заднем сидении кинжал лежит – принеси его.

Парень моментально скрылся из вида и через полминуты вернулся с кинжалом.

– Вытащи из ножен.

Гера вынул сверкающий клинок, испещрённый выгравированными заклинаниями, и протянул Феликсу. Держа влевой руке стилет острием вниз, правой Феликс размахнулся и ударил лезвием лопаты по крышке ящика. Дерево разлетелось в щепки, словно не находилось в сырой земле, а было иссушено солнцем до звонкой хрупкости. В ящике, стены которого были исписаны заклинаниями, лежал измождённого вида мужчина в длинной ситцевой рубахе, которого никак нельзя было назвать стариком, невзирая на глубокие морщины, покрывающие жёлтое лицо. Жидкая седая борода, всклокоченные серо-седые волосы, торчащие из-под расшитой тряпичной шапки, плотно сомкнутые пергаментные веки, под которыми отчётливо проступали глазные яблоки.

Отбросив лопату, Феликс велел своим сотрудникам отойти от двери и взялся за рукоятку кинжала обеими руками. Как только команда скрылась из поля зрения, он склонился над гробом, приближая острие к груди шамана. Стоило клинку коснуться рубахи, тот открыл глаза и из раскосых глазниц выглянула клубящаяся тьма.

– Кем бы ты ни являлся, как бы ты ни звался, – сказал Феликс, – заходи в кинжал.

Он нараспев произнёс заклинание, перемещающее духа из одного сосуда в другой, и на рубахе, под острием клинка, выступила зелёно-жёлтая жидкость, даже отдалённо не похожая на кровь. Тело в ящике шевельнулось, задёргалось, отвалилась нижняя челюсть, из открывшегося рта повалил черно-зелёный дым. Продолжая читать заклинания, Феликс взялся медленно поворачивать кинжал вокруг оси, а дым, распавшись полупрозрачными лентами, начал словно наматываться на лезвие.

Когда дымный кокон стал достаточно плотным и густым, он плавно вошёл, будто впитался в металл, оставив на нем лишь зеленовато-бурые следы, похожие на слизь и ржавчину одновременно.

Тьма рассеялась в раскосых глазах, и Феликс уловил вполне осмысленный человеческий взгляд, устремлённый прямо на него.

– Монгуш, ты меня слышишь?

Коричневые нитки губ дрогнули в подобии улыбки, и человеческое тело в мгновение стало покрываться какими-то струпьями, походившими на мелкие древесные опилки. Не прошло и минуты, как от шамана осталась лишь горстка жёлтого праха на дне ящика.

Ранним утром к агентству «ЭФ» подъехал синий «Опель» и «Ауди S8». Из машин вышла уставшая, перемазанная землёй команда в полном составе и зашла в особняк.

– Чур, я первый в душ, – сказал Валентин, разглядывая надувающиеся на ладонях водянистые мозоли от лопаты.

– Давай, остальные в порядке живой очереди. – Феликс снял пиджак и бросил его на гостевой диванчик секретарской. – Если кто выпить хочет – не возбраняется.

– А у нас тут что-то есть? – Алевтина без сил упала на диван, едва не усевшись на пиджак директора.

– Наверняка что-то у вас припрятано.

– Есть, есть, как не быть. – Старик Никанор пошаркал на кухню и вернулся с бутылкой виски, некогда купленной Сабуркиным в аэропорту греческого города Салоники. – Сейчас стакашки принесу. Кому льда?

– Мне. – Гера сел рядом с Алевтиной.

– А мне не надо, – сказала женщина, закрывая глаза. – И без стакашки обойдусь, из бутылки хлебнуть могу.

– В офисном заведении негоже из бутылок хлебать! Культуру непозволительно изничтожать! – И старик пошёл за стаканами.

– Феликс, – заметив на джинсах и свитере пятна грязи, Гера попытался их отчистить, но лишь размазал ещё больше, – как мизерикордия вышла из гроба? Шаман его вытолкнул, дух?

– Кто знает, – взяв стул, Феликс сел напротив, – может, сам Кужунгуев хотел подать знак, может, дух пытался избавиться от удерживающего клинка, может, и то и другое. Но гроб изнутри был покрыт сильнейшими заклинаниями, не позволяющими выйти ни тому, ни другому.

Никанор принёс стаканы и принялся разливать виски, тщательно отмеряя количество, словно наливал лекарство со строгой дозировкой.