— Просто ужас, что творится, — сказала миссис Мюррей и покачала головой. — Да говорю же вам, оставьте обувку в покое. — Она стащила с плеча кухонное полотенце и шлепнула доктора по руке.

— Да я уже развязал, — запротестовал Томпсон, он резко выдохнул, оперся рукой о стену, чтобы не потерять равновесие, и один за другим стянул ботинки.

— Нет, вы видали такого упертого осла? — вознегодовала хозяйка. — У меня там на кухне все парится и жарится. Солянку будете есть?

Томпсон выпрямился, облегченно вздохнув:

— Господи, вы просто не представляете себе, какой я голодный.

Миссис Мюррей повернулась и, страшно довольная, повела его по коридору.

— Пойдемте, — сказала она, махнув рукой, чтобы он следовал за ней, — все сидят на кухне.

Мимо пронеслась еще одна ватага ребятишек и чуть не сбила доктора с ног.

— Мы тут приглядываем за детьми, у кого родители заболели, — пояснила миссис Мюррей. — Бедные малыши.

На кухне было душно, тесно, пахло вкусной едой. Стекла в окне над столом запотели, по ним стекали капли воды.

— У вас тут довольно тепло, — сказал Томпсон. С ним здоровались, привставали из-за стола, кивали из угла, подмигивали и улыбались.

— Да уж, ничего не скажешь, довольно-таки тепло, — засмеялся кто-то, остальные весело хмыкнули.

Томпсон опомниться не успел, а у него в руке уже дымилась тарелка с горой солянки. Миссис Мюррей встала перед ним, кивнула и вытерла руки о передник.

— Ешьте, ешьте, мой дорогой.

— Спасибо. Очень вкусно. — Доктор вдруг понял, что у него в буквальном смысле слюни потекли от запаха пищи, ему стало страшно неловко. «Эх, сейчас как натрескаюсь!» — подумал он и вытер рукавом подбородок и рот.

Миссис Мюррей ухмыльнулась, щеки гордо округлились и стали похожи на персики. Она подошла к столу, чтобы забрать у одного из гостей пустую тарелку с размазанной по ней подливкой.

Томпсон любовался на горку дымящихся овощей и капусты, на гороховый пудинг со сметаной, на красные кусочки жесткой солонины. Из-под этой груды торчала ножка жареного цыпленка, хрустящая подрумяненная корочка выглядела очень аппетитно. И все это великолепие было сдобрено потрясающе пахнущей подливкой. Он открыл рот, чтобы спросить вилку, миссис Мюррей тотчас же сунула ему в руку столовый прибор. Она успела бросить тарелку в раковину, вернуться к доктору и теперь стояла против него, улыбаясь и сдувая челку со лба. Миссис Мюррей еще больше раскраснелась.

— Эта жара меня в могилу сведет, — сказала она, обмахиваясь рукой, как веером.

— Большое спасибо! — Томпсон широко улыбнулся и вспомнил, что у хозяйки дома повышенное артериальное давление. Он принялся за еду, не двигаясь с места и не разговаривая. «Чудо, — подумал он, вкусовые пупырышки встали дыбом. — Чудо. Чудо».

— Уилф тут рассказывает про бурю и снег с дождем в шестьдесят пятом, — пояснила миссис Мюррей и кивнула на мужа. Только сейчас Томпсон заметил Уилфа. Старик сидел за столом у самой стены. Он поправил козырек бело-красной бейсболки, помахал доктору рукой и снова вернулся к разговору. Томпсон ел, стараясь прислушиваться к беседе, но его собственное чавканье заглушало все звуки. Он даже постанывал от удовольствия. Стыдно, конечно, за такое обжорство, но уж очень вкусно. Надо не брюхо тут набивать, а съездить в больницу, поговорить с другими врачами, провести исследования, определить источник заболевания. Томпсон оглянулся — все взгляды прикованы к Уилфу. Каждый на этой кухне в любую секунду может перестать дышать. Хотя непохоже. Какие-то они все бодренькие. На лицах ни малейших признаков агрессии. Улыбаются, ждут новой шутки, чтобы разразиться хохотом. Томпсон ел и наблюдал за собравшимися. Ему вспомнились слова «Что я?». Надо немедленно вернуться в больницу. С другой стороны, тот факт, что никто здесь не заразился новой болезнью, так же необъясним, как и причина ужасного состояния пациентов в Порт-де-Гибле. Уилф Мюррей в красках описывал, как обледенели деревья, как ломались ветки и стволы под тяжестью замерзшей воды.

— Падали, что твои сосульки с крыши, — объяснял он. — Провода все пообрывало, концы по земле скачут и огнем плюются. Ну, прямо живые, — Уилф щелкнул пальцами, изображая, как сыпались искры. — Их хватают, а они шипят, вырываются, дескать, вы что, ребята, совсем сдурели? Куда вам с нами тягаться! А ведь и правда. У кого есть власть над такой силой? Ни у кого нету. — Он переводил взгляд с одного слушателя на другого. — Ни у кого.

Дядя Даг стоял в дверях спальни Тари и напевал старинную ирландскую песенку. Одеяла и простыни на кровати сбились в кучу. Даг задумчиво созерцал этот беспорядок и тихонько басил:

У старикашки беда с головой:

Помер давно, а чудит, как живой.

Доктор сказал: «Не сходите с ума»,

Вскрыл ему череп и вынул сома.

На полке в глиняном подсвечнике в виде сарайчика тускло горела свеча. До нее только сейчас добрался ветерок от движений Дага. Пламя заколыхалось, тени на одеяле пришли в движение. Дагу показалось, что голова на подушке какая-то чересчур маленькая.

Он забеспокоился и шагнул в комнату. Впрочем, Тари вполне могла затеряться под одеялами. Она же еще совсем кроха. Старик подошел поближе к кровати. На подушке лежала кукольная головка.

Даг сорвал с постели покрывало, чтобы убедиться в своей правоте. Кукла, а рядом коробка с карандашами и несколько рисунков. Старик схватил верхний листок. Он был целиком закрашен темно-синим. Даже почти черным. С белыми пятнышками. Даг изумленно отбросил картинку и повернулся к двери. Никого. Ему захотелось позвать девочку, но он решил сначала проверить, нет ли ее в комнате Ким. Незачем людей понапрасну пугать. Может, Тари просто пробежала по коридору и забралась к маме под бочок, пока Даг ходил вниз за стаканом воды.

Старик прошел в комнату Ким и встал над ее постелью. Он наклонился, чтобы получше рассмотреть пространство между женщиной и стеной. Пусто. У Ким дрогнули веки. Даг отступил на шаг, Ким открыла глаза.

— Тари у тебя? — спросил он.

Ким приподнялась и похлопала руками по одеялу.

— Нет, — хрипло ответила она. — А что?

— Ее нет в спальне.

Ким вскочила и кинулась в коридор. Ее шатало, на ней все еще была вчерашняя одежда. Ким пробежала мимо мисс Лэрейси, задремавшей в плетеном кресле. Даг даже до порога не успел дойти, а Ким уже вернулась, сон как рукой сняло, глаза расширились от ужаса.

— Где она? — Ким метнула взгляд на темное окно, потом на свечу в глиняном подсвечнике. Даг покачал головой:

— Я не…

— Тари! — изо всех сил закричала Ким и прислушалась. Ни звука. Старушка проснулась, выпрямилась в кресле и подслеповато прищурилась. Ким схватила с подоконника свечу. Побежала к двери.

— В воде она, — пробормотала мисс Лэрейси.

— Что? — переспросила Ким. Уже стоя в коридоре, она уцепилась свободной рукой за косяк и втащила себя назад в комнату.