Разум ее спокоен, но вздрагивает тело, словно у него другие, свои собственные воспоминания. Другой парень мог бы посмеяться над ней или бросить, сочтя безнадежной, не стоящей его усилий. Либо мог быть настойчивым, так что ей пришлось бы стиснуть зубы и думать о чем-то постороннем, навсегда забыв о наслаждении. Но Томас не торопит ее.

Однажды ноябрьским утром тетя говорит Линде:

— Ты должна найти работу. Эйлин работает. Томми и Майкл работают. Пэтти работает. Ты хочешь одеваться, значит, должна найти работу.

Бродя по городу, Линда встречала несколько предложений работы: в магазине уцененных ювелирных изделий, в прачечной самообслуживания, в кегельбане, в фотографической студии. В конце концов она устраивается в кафе официанткой. Линда носит серую униформу из синтетического материала, который хрустит, когда она садится. У платья короткие цельнокроеные рукава, белый воротничок и глубокие карманы для чаевых.

В удачный вечер она возвращается домой с пятнадцатью долларами монетами. Это кажется целым состоянием. Ей нравится выходить из кафе, засунув руки в карманы, чтобы нащупывать деньги.

Линда — хорошая официантка, очень расторопная и сообразительная. Хозяин — попивающий виски из бокала для сока, когда думает, что никто не видит (однажды он пытается прижать ее к холодильнику и поцеловать), — в редкие трезвые минуты говорит ей, что она лучшая официантка, которая когда-либо у него была.

Это кафе — популярное место. Некоторые школьники бывают тут регулярно. Донни Т. каждый день сидит здесь на одном и том же месте и, кажется, находится в центре внимания. Кроме того, похоже, что он злопамятный.

— Наша олимпийская надежда, — ухмыляется он, когда Линда достает свой блокнот. У него похотливый взгляд и хитрая усмешка. Он мог бы считаться симпатичным, если бы не желтые зубы.

— Вишневую коку и картошку, — заказывает белокурый Эдди Гэррити, такой тощий, что почти потерялся внутри своей кожаной куртки, — как она замечает, точной копии куртки Донни Т.

— Сколько заходов сегодня? — спрашивает Донни Т., едва подавливая смешок.

— Оставь ее в покое, — говорит Эдди чуть слышно.

Донни Т. поворачивается на своем сиденье.

— Эй ты, таракан, если мне понадобится твой совет, я спрошу.

— Будешь что-нибудь есть? — невозмутимо спрашивает Линда

— Только тебя. — Донни Т. тут же поднимает руки вверх, словно защищаясь: «ШУТКА. ШУТКА». Он смеется. — Два чизбургера. Картошку. Шоколадный коктейль. Только не надо мне делать этого вашего жиденького пойла. Я люблю, когда много мороженого.

Линда смотрит поверх головы Донни Т. на следующий столик, где у какого-то мужчины проблемы с портфелем: один замок постоянно открывается, когда он пытается закрыть его. Линда наблюдает, как он возится с замком и затем, словно признав поражение, кладет портфель на стул. Мужчина кажется ей знакомым, и она думает, что, возможно, знает его. Ему двадцать два или двадцать три года, прикидывает она, и он симпатичный, в пиджаке и галстуке. Ей интересно, кем он работает. Коммивояжером? Учителем?

Линда принимает заказы у других парней. Донни Т. всегда ходит со свитой. Она захлопывает блокнот для заказов, сует его в карман и наклоняется, чтобы убрать мусор, оставшийся после предыдущей компании.

— Нормально устроилась? — спрашивает Донни Т. всего в дюйме от ее талии.

— Просто чудесно, — говорит она, протягивая руку к почти полному стакану с кока-колой.

— Не скучаешь по тому месту, откуда приехала? Как он там называется: «Дом» или как? — Донни Т. чуть повышает голос, так что его слова слышны за соседним столиком. Мужчина с непослушным портфелем поднимает на нее глаза.

— У меня все в порядке, — повторяет она, слегка наклоняя стакан с кока-колой, так что жидкость проливается на стол перед Донни Т.

— Осторожно! — вскрикивает он, пытаясь отодвинуться, когда кока-кола капает со стола на его джинсы. — Моя кожаная куртка!

— О, — говорит Линда. — Извини.

— Что делает Донни Т. на заднем сиденье «боннвиля» Эдди Гэррити?

Этот вопрос Линда задает Томасу тем же вечером, когда они едут домой на его «скайларке».

— Ты не знаешь?

— Нет, откуда?

— Он сдает.

Сначала Линда представляет себе колоду карт. Потом понимает.

— Ты имеешь в виду наркотики?

— Да.

— Марихуану?

— Да, — кивает Томас. — И еще кое-что.

— Почему ты с ним водишься? — удивляется Линда.

— Мы друзья с первого класса. — Он останавливается. — Ты считаешь, торговать наркотиками — это аморально? — В его голосе слышится легкий вызов.

— Не знаю, — говорит Линда. Она не задумывалась об этом.

— Детям он не продает.

— А мы — не дети? — спрашивает она.

Действуя очень осторожно, Томас целует ее губы, лицо, шею. Он расстегивает две верхние пуговицы ее блузки. Его руки ласкают спину, и блузка выбивается из юбки. Один раз его рука легко задевает ее грудь. На это уходит два с половиной месяца.

Они сидят в машине за коттеджем на пляже. Это кажется хорошим местом для стоянки: пляж пустой, машину скрывают дюны. На блузке Линды расстегнуты четыре верхние пуговицы. Рука Томаса лежит на ее гладкой ключице, по сантиметру опускаясь вниз. Она нервничает, задерживает дыхание, как делала это на американских горках. Ощущение, что, когда она достигнет вершины, у нее не будет другого выбора, кроме как скатиться вниз. Что она уже ничего не сможет с этим поделать.

Томас притягивает ее руку к себе. Она удивлена и не удивлена одновременно: парней так заметно выдают их тела. Ей хочется прикоснуться к нему и сделать ему приятно, но мешает что-то мерзкое, присутствующее на краю сознания.

Он чувствует сопротивление и отпускает ее руку.

— Прости, — говорит она.

Машину пронзает резкая вспышка света. Свет отражается от зеркала заднего вида и ослепляет Томаса, который быстро поднимает глаза.

— О Господи! — восклицает он, когда обнаруживается другой свет, свет фонаря.

Линда и Томас в панике мечутся на переднем сиденье, как в какой-нибудь комедийной интермедии. Томас застегивает рубашку и брюки, а Линда натягивает на себя пальто. Невозможно не вспомнить, как тетя кричит: «Проститутка!» — и потом: «Шлюха!» Размахивает руками, как цепами.

Полицейский сильно стучит в окно. Томас опускает стекло.

Свет фонаря врезается Линде в лицо, и в какое-то мгновение она думает: это не полиция, это кто-то, кто убьет нас. Поэтому, когда коп убирает фонарь и просит у Томаса права, она испытывает почти облегчение.

— Ребята, вы знаете, что это частная собственность? — спрашивает полицейский.