– Теперь к разъездам вернемся, – обернулся я к Мартыну. – Если они окрест ошиваются, то, стало быть, тропки присматривают. А твои дармоеды, засадные отряды да прочие, что же?

– Да все уж давно на постах. Звериными тропами, болотами, смотрят каждый куст, каждое дерево. Пешие-то они далеко не ходят, ну а конные осторожничают, ты же сам не велел басурман трогать.

– Ох, смотрите мне, черти! Чтоб как минимум за пять дней я знал, что гости к нам пожаловали. В этот раз я за потери и промашки строго наказывать стану.

– Мы тут это, – пробубнил Мартын, почесывая затылок, – поле за рекой пропахивали, много чего нашли. Золота, серебра, железа разного, бронзы.

– Опять мародерствовали?

– Ну не пропадать же добру! – завопил Мартын обиженно и треснул кулаком с досады по столу. Недопитая кружка с пивом подскочила и опрокинулась ему на штаны.

Чен, сидящий рядом со мной, только захихикал, зажав рот кулаком. На что Мартын даже не особо отреагировал, только исподтишка показал кулак китайчонку. Весьма странно. Тем более, зная вспыльчивый характер этого баламута, я насторожился и тут же понял, что так рассмешило китайца. Зажравшиеся на моей службе, получившие власть и полномочия, сотники да мастера стали утаивать некоторые ценности. И прежде возникало такое подозрение, но я решил обойтись без громких разоблачений.

– Все золото и серебро в переплавку! Мне плевать на то, что это – произведение искусства или дешевая безделушка! Все в печь! Найду у кого взятые с полей вещи, мало не покажется, самые строгие меры вплоть до выселения!

Мартын потупил взгляд, но возражать не стал, знал, задира, что я на расправу скор, могу в одном исподнем по всей крепости хворостиной гонять на виду у народа. Как с купцом итильским позапрошлой весной было. Заворовался, гад. Так таких оплеух схлопотал, что потом полгода прощения вымаливал. Я по первости работорговцев так плетьми поучал, чтоб впредь неповадно было. Разведке дозволял невольничьи караваны разорять, а людей в крепость уводить. Вот тоже была проблема, но после они через рязанские земли, особенно мимо моей крепости, и не хаживали.

С новым местом для большой крепости, похоже, определились. Я еще сам съезжу туда, все проверю, но мнению черемиса я доверял. Охотник, пожалуй, даже больше увальней Мартына да Наума вникал в мои дела. А уж во время осады так больше всех себя проявил. Близнецы меня к Олаю, конечно, ревновали, но терпели. Понимали, сорванцы, что их место в бою, а не в договорах да стратегии. А Олай, мало того что был начальником разведки, но еще и понимал суть поставленных задач, участвовал в разработке многих операций. Так что не учитывать его мнение при выборе места для новой крепости будет большим промахом.

Из Киева, как я и ожидал, скорых вестей ждать не приходилось. Могу себе представить, как молодой князь явился к отцовскому двору, где и без него проблем по уши, и стал рассказывать о том, чему сам стал свидетелем. Молодой, неопытный, любой каверзный вопрос он не осмыслит и ляпнет, не подумав, а выйдет так, что я с этими монголами чуть ли не заодно. Ведь, по сути, примерно так и выходит. Пришли враги, расчистили местность от неугодных мне бояр-наместников да князей, а после у моей крепости все, как по мановению волшебной палочки, и сгинули, а я, хитрец, взял себе все княжество, да еще у соседей отгрыз по толике. Нет, Ярослав Всеволодович, если в здравом уме, он мне сесть на княжий стол никогда не даст. Вот сын его, Александр, тот другое дело, тот меня чуть ли ни наставником считает. Как бы только киевский князь не натравил на меня соседских князей. Хоть у них сейчас своих забот невпроворот, позариться на мои несметные сокровища они скопом сподобятся. А может, оно и к лучшему. Князья дружно соберутся меня «мочить», там, глядишь, захотят и орде по зубам отвесить. То-то монголы утрутся, а я опять в своей крепости закроюсь, и поди вынь меня оттуда. А еще каверзней будет создать видимость долгой обороны, а самому по рекам, да на быстроходной посудине, да с отрядом бравых стрелков и в сам Киев! Нехорошо, конечно, бросать крепость на поругание врагу, да только без меня она не больше, чем груда камней. Технологии не в цехах, не в тайных подвалах да закрытых мастерских, а в головах. А из моей головы рискни, вынь что…

Бессмысленно строить планы на то, что, возможно, произойдет. Я могу себе позволить лишь максимально подготовиться к самому неожиданному повороту событий. Запастись оружием, припасами, сырьем для производства, а дальше – как фишка ляжет. Удастся подмять под себя рязанские земли – так тому и быть. Не выйдет фокус – плевать, не впервой сдавать позиции и тихо заниматься своим делом. Сколько еще стран да земель, где я не бывал. Что я, как сыч, засел на одном месте и ни шагу в сторону? Рим, Византия, Китай, Персия, Индия! Нет границ, нет виз. Не нужен загранпаспорт, а уж денег для путешествия я сыщу сколько душе угодно. Благо все эти годы не баклуши бил и личный капитал сколотил такой, какого даже у прежнего князя в казне не было. Неспроста я стал заботиться о том, чтобы штамповать собственную валюту.

Маленькая победа маленького человека, а такой большой резонанс. Напичканные слухами о моем сражении разоренные селяне да бояре, не только рязанские, но и из других городов и княжеств, сходились у крепости, чтобы заручиться моей поддержкой. Уже сейчас они готовы были в моих хранилищах спрятать все, что наживали сами и предки их. То-то мой тесть возрадуется, уж хороший процент он за ответственное хранение в нашем банке с них сдерет. Дочерей своих в жены мне сватали, людей своих готовы были дать – и снаряженных, вооруженных и всех конными. Поверили в то, что колдун не за шкуру свою воюет, а за общее дело. Как говорили старики, кто в своем дому добрый хозяин, тот и на общей земле радеть за мир станет. Вот и выходило, что мои хозяйственные навыки, ремесло да умение давали большую пользу, чем сотни увещеваний да бранных слов. Показал делом, на что гожусь, так и доверились люди. Хоть записывай этот метод в арсенал политтехнологий. Хотя если бы в наше время депутаты дум шли бы к власти такими путями, может, и порядка больше бы в стране было.

Даже по самым скромным подсчетам, дай я сейчас всем страждущим согласие на свое покровительство, у меня армия распухнет сразу тысяч до тридцати, а уж про народонаселение я и вовсе сказать боюсь, там за все полтораста тысяч перевалит. Эдак выходит, что год-два мирной жизни, без всяких иноземных завоевателей, так я сам Золотую Орду воевать стану. А что! Почему бы и нет?! Места там теплые, опять же, море, точнее большое озеро. Много воды, значит, море, и точка. А там такая торговля! И я все это под себя подгребу так, что ни одна купеческая гильдия, случись даже такой появиться, и пискнуть не посмеет. В конечном счете что я теряю? Ведь не для себя же я все это делаю. Кстати, насчет купеческой гильдии надо подкинуть мыслишку тестю. А что? Банк он уже организовал, страховое общество встает на ноги, набирает обороты и клиентуру, пора и купеческую гильдию создавать – пусть наводит порядок в торговых делах.

Они все-таки не смогли пройти мимо. Ну кто бы сомневался! Я бы, например, тоже не смог. Обе армии, южная и северная, почти синхронно, словно их действия корректировались какими-то неведомыми мне средствами связи, сходились в направлении рязанского пепелища, зажимая меня в клещи. Каждые пять или шесть часов являлся с новостями очередной гонец и докладывал, где последний раз были замечены вражеские войска. Перли, надо сказать, кочевники очень прытко. По самым минимальным выкладкам выходило, что отмахивали они не меньше сорока километров в день, а это по меркам времени почти бегом. Куда они так торопились, понять было невозможно. Если по мою душу, то почему так спешно? Олай снарядил по моей просьбе еще несколько отрядов, чтобы те не только отслеживали движение авангарда, но еще и выяснили, как сильно отстают от головных частей тылы. Ведь не могли же они возвращаться в сторону своей великой степи с пустыми руками, небось, награбили столько добра, что и переть было невмочь. Мою крепость, я так полагаю, они оставили на десерт. Что ж, посмотрим, ребята, из какого теста вы сделаны.