Я возмутился и ответил:

— Вот когда нужно будет, тогда и будешь колоть, а сейчас, наоборот, нужно больше двигаться на свежем воздухе. Тем более, сейчас тепло, всего -12 градусов. К тому же, я никаких тяжелых физических работ не веду, просто хожу, наблюдаю. Глядишь, смогу что–нибудь полезное посоветовать. А в ангаре, тем более, работа как раз для меня, ходи там себе и все осматривай, никакой тебе физической нагрузки. Единственная трудность только, подниматься по веревке наверх, но тут ребята помогут, если что — быстро вытащат, остается только привязать себя покрепче. Вот тебе там делать точно нечего — представляешь, ты на руках выберешься наверх по веревке, руки у тебя сильно устанут, и, может быть, даже начнут дрожать, а тут нужно будет делать мне укол в глаз. Нет, Дохтур, твои руки надо беречь, не перегружать их — вот ты и оставайся в кунге.

После всех этих оживленных дебатов мы, все–таки, договорились, что в ангар полезут все те, кто что–нибудь понимает в технике. Сергей с Максом остаются работать на снегоуборщике, а Дохтур дежурит возле вырезанного отверстия и страхует людей, поднимающихся из ангара, а так же передает туда необходимый инструмент. Помогать Игорю, приносить и опускать затребованные инструменты, должны были наши девушки.

Как только этот бурный обед закончился, наша большая группа, захватив электротехническое оборудование для установки освещения, а так же все те вещи, которые, несомненно, должны были понадобиться для запуска автомобилей, направилась к ангару. При спуске вниз, у вырезанного проема образовалась целая очередь. Меня, как болящего, заставили надеть монтажный пояс, зацепили его за канат и опустили вниз, прямо в руки Саши и Флюра.

Пока Саша принимал, передаваемые сверху грузы, мы с Флюром сразу же направились к КРАЗУ. Ведь всех без исключения интересовало в первую очередь содержимое цистерны. По пути мы нигде не задерживались и ничего не осматривали. Даже возле ГАЗ-66, с пулеметом в кузове, Флюр прошел не останавливаясь. Добравшись до КРАЗа, Флюр, каким–то немыслимым образом, в несколько прыжков оказался на цистерне, рядом с выступающей горловиной. Затем, открыв крышку, он заглянул внутрь цистерны. Все, последующее за этим, походило на какое–то представление при освещении моего мощного аккумуляторного фонаря. Увидев содержимое, Флюр подпрыгнул и громко что–то прокричал, потом, захлопнув крышку, он исполнил, прямо на цистерне, какой–то зажигательный татарский танец, чем–то похожий на джигу. Мне и без слов стало ясно, что нас можно поздравить с находкой большого запаса топлива. Но я, все равно, дождавшись, когда Флюр закончит бесноваться, спросил:

— Ну, что там? Хан, не томи душу — скажи, не зря мы сюда забрались?

Флюр с улыбкой посмотрел на меня и ответил:

— Да ты что, Бать! Тут почти полная цистерна солярки — тонн восемь, наверное, есть. А если еще и УРАЛ поставим на ход и загрузим этим топливом, то нам — нафиг не нужна Констанца и ее нефтяные терминалы. Тем более, там пришлось бы мудрить с перегонной установкой, и неизвестно, сколько бы мы на этом потеряли времени. Скорее всего, пришлось бы нам летовать где–нибудь в Румынии, и жрать местную мамалыгу.

После этого он пропел:

— Не нужен нам берег Турецкий…

— И Греция нам не нужна!

И, очень довольный собой, в два прыжка, спустился ко мне. После этого, мы, оглядев эту сторону ангара, направились обратно к Саше. Он все еще принимал опускаемый сверху груз. Увидев нас, сразу же спросил у меня:

— Ну, что там Хан прыгал и кричал, видать, нас можно поздравить?

Но вперед, как и обычно, успел вылезти Флюр, он и ответил:

— Живем, Кот, там — соляры, хоть задом ешь! Теперь можно напрямик двигать к Босфору. Чувствую, что все–таки этим летом я обмою свои бедные волосатые ноги в теплом океане.

Саша хмыкнул и вопросительно посмотрел на меня. Как бы отвечая на этот невысказанный вопрос, — что будем делать дальше, — я начал распоряжаться. Глядевшим на нас сверху ребятам, я крикнул:

— Все нормально, топливо здесь есть. Сейчас пускай сюда спускаются Мастер и Граната — они займутся УРАЛом, а остальным тут нехрен делать. Теперь у нас новый приоритет — нужно будет откапывать ворота в ангар, и разбивать лагерь. По–видимому, нам придется здесь побыть дня 3–4. Да, и еще, я здесь тоже не нужен, поэтому, подождите, я сейчас гляну на другую сторону ангара, и меня можно вытаскивать наверх.

После этого я, обращаясь уже к Саше, сказал:

— Думаю, вы тут вчетвером справитесь с УРАЛом. Пулемет пока трогать не надо, главное для нас сейчас, это завести и поставить на колеса УРАЛ. Кстати, если будет время, поищите еще бензинчику, наверняка, он здесь присутствует — хотя бы в баках грузовиков. А то, чувствую, снегоуборщик и генераторы за это время, здорово уменьшат наш запас. А сейчас пойдем со мной, проверим ангар за этим опрокинутым Газоном, а Флюр пускай тут постоит, попринимает груз, да и спускающихся ребят подстрахует.

Чуть не споткнувшись, об опущенный Сашей сверху и отставленный в сторону большой аккумулятор, я, первым, направился в наполовину сплющенный конец ангара. Пробираться туда пришлось между стеной и опрокинутым ГАЗ-66. Когда я пролез в эту щель, то увидел, что метров через семь ангар заканчивался выгнутой и прорванной в нескольких местах металлической полусферой. Половина из этих семи метров пути была засыпана снегом, толщина сугроба у самой прорванной стены была метра два, а все свободное от снега пространство было забито рассыпанными бочками, какими–то банками и двумя цистернами на колесах, емкостью по две с половиной тысячи литров. Одна из этих цистерн, так же, как и ГАЗ-66 была опрокинута, только она лежала, практически, вверх колесами, полностью принять горизонтальное положение, помешала, лежащая под ней бочка. Дополнительным мазком к этой картине полного разгрома был вид, торчащей из–под снежного сугроба части, по–видимому, патрульного квадроцикла. Немалый колорит всему этому бардаку придавало освещение — два луча от наших фонарей постоянно перемещались и освещали попеременно разные участки ангара.

Попробовав двинуть ногой ближайшую бочку, я убедился, что она пустая. Мы, вместе с подошедшим Сашей, освободили от этих бочек проход к опрокинутой на бок цистерне. Первым к ней приблизился Саша, все внимательно осмотрев, он повернулся ко мне и сказал:

— Теперь понятна причина, почему в ангаре попахивает бензином. Он вытек из цистерны. Эти обормоты плохо закрыли крышку, и от удара, когда она опрокинулась, открылась защелка. Полная безалаберность служак с этой заставы, так как на самом корпусе я не вижу ни одной пробоины.

Пока Саша освобождал проход к другой цистерне, я не утерпел, встал на колени и тоже заглянул в распахнутую крышку цистерны. Там было сухо, как в пустыне Сахара, но дух бензина стоял такой, что меня даже повело. Я поспешно вскочил на ноги и поспешил к Саше, который уже залез на вторую цистерну и сейчас вскрывал захваченной монтировкой защелку крышки заливной горловины.

Наконец, с трудом помогая себе монтировкой, мой зятек открыл крышку и заглянул в цистерну. Потом он опустил внутрь руку с монтировкой, но, практически сразу же, выдернул ее обратно. Затем он начал внимательно оглядывать монтировку, обнюхивать ее, и даже, по моему, хотел лизнуть кончик этой железки, но потом передумал — наверное, сообразил, что даже при теперешней температуре прикасаться языком к холодному железу не есть хорошо. Он, в этот момент, очень напоминал кота, который исследует незнакомый, но соблазнительный и вкусно пахнущий предмет. При таком сравнении, я громко рассмеялся. Саша выпрямился, опустил монтировку, повернулся ко мне и недоуменно спросил: