орды, как правило, уже возвращались в свои становища. А кроме того – в этом году Пунт отдыхал от набегов кочевников. Точнее, мелкие набеги случались, как и всегда. Но того ужаса, что испытали жители зелёной страны шесть лет назад, на этот раз не было.

– Интересно, что пунтийцы помнят об эпидемии синивицы? – поравнявшись с Каладиусом, спросил Бин. – Ведь эти воспоминания, по идее, погребены под ложной реальностью. Но, с другой стороны, они ведь не могут не заметить того, что произошло в Лоннэе!

– Феномен ложной реальности очень сложен для моего понимания, – пожал плечами Каладиус. – По собственному опыту могу сказать, что память словно отбрасывает все попытки вспомнить. Грубо говоря, ты не помнишь, что тебе нужно что-то вспоминать. Да вы ведь и сами должны были это ощутить!

– А ложная реальность наброшена на всю Паэтту, или же она выборочно касается лишь тех, кто оказался связан с нашей историей? – продолжал любопытствовать Бин.

– Нет ничего проще – спросите своих друзей, не случался ли у них годовой провал в памяти пять лет назад! – предложил Каладиус.

– Ничего такого не замечал, – ответил слышавший разговор Лэйто.

– Всё это крайне сложно, – покачал головой маг. – Здесь ведь идёт речь о нарушении самой ткани бытия. Как всё это обернулось в нашем мире? Возможно, ложная реальность, словно покрывало, было накинуто на определённых людей, а остальные ничего и не заметили. Мы же вот с вами выбрались из-под этого покрывала! Увы, мой друг, тема эта, конечно, преинтереснейшая, но говорить на неё мы можем лишь категориями догадок и предположений.

Бин ухмыльнулся про себя – если уж этот балабол Каладиус, который умничать любил едва ли не больше, чем вкусно есть, теперь упорно отказывался поддерживать столь занимательную тему, значит, он действительно ничего не понимал!

– Я вот думаю, что они всё помнят, – глубокомысленно заметил Бин спустя несколько минут. – Ведь эта эпидемия произошла без нашего участия, не по нашей вине, да и события, что там происходили, начались задолго до нас. Единственное, на что мы повлияли – так это вывезли Палаша из города в гробу. Помните, мессир? Это было очень забавно!

– Да, это была отличная авантюра! – улыбнулся Каладиус. – И я согласен с вами – конечно же, лоннэйцы отлично помнят то, что случилось тогда. Да, нас не вспомнил бы господин Палаш, ежели бы мы его встретили. Кстати, и жители бедных кварталов не вспомнят, что именно госпожа Мэйлинн спасла многие их жизни, едва ли не вопреки всему…

– А ведь как жаль, что нас не вспомнит славный Бабуш! – вздохнул Бин. – А также Шайла с Астуром… Они уже, наверное, совсем взрослые! Шайле, должно быть, уже восемнадцать или девятнадцать! Красавицей, поди, стала! Жаль, Мэйлинн их не увидит!

– Напомню, что у нас нет времени на повторное знакомство с вашими протеже! – тут же пресёк разыгравшееся воображение юноши маг. – Мы задержимся в Лоннэе ровно настолько, сколько времени нам потребуется на отдых лошадям.

Да уж, когда надо, Каладиус умел быть несгибаемым. Часто складывалось впечатление, что маг был полнейшим сибаритом, который скорее умрёт, чем съест простого ржаного хлеба, или ляжет спать на кровать без пуховой перины. Однако это впечатление было обманчивым.

Действительно, волшебник предпочитал путешествовать в комфорте – сидя на тюфяках в удобном экипаже, лакомясь хорошо приготовленными блюдами, не изводя себя скачками и беготней. Но сейчас, когда он спешил, Каладиус внезапно превратился в непритязательного всадника, казалось, сросшегося со своей лошадью.

Несмотря на то, что маг, судя по всему, с момента их прошлого путешествия не ездил верхом, он, казалось, совсем не страдал от долгого пребывания в седле. Похоже, добродушный изнеженный старичок остался где-то там, в недрах пустыни Туум, а тот, кто сейчас скакал неподалёку от Бина, казался выкованным из железа.

Как и предупреждал Каладиус, отряд делал редкие остановки только для того, чтобы дать небольшой отдых лошадям. За время короткого привала Пашшан умудрялся состряпать вполне достойный обед, а иногда удавалось отдохнуть в течение пары часов. Затем всадники продолжали движение к северу.

Таким образом не прошло и трёх дней такой бешеной скачки, как впереди показался мост через Дорон, за которым лежали пасторальные пейзажи Пунта. На этот раз никто не чинил путешественникам никаких препятствий при пересечении границы. Караульные, варившие что-то в небольшом котелке неподалёку от дороги, едва удостоили гостей королевства ленивыми взглядами, хотя приезжие, нужно признать, были весьма необычными. Как правило, этой дорогой в Пунт пребывали лишь торговые караваны, с которых можно было взять небольшую пошлину. Ну а в данном случае поживиться чем-нибудь не предвиделось, а потому и не было резону отходить от тёплого костерка.

Усмехнувшись подобной беспечности, Лэйто проскакал мимо. Вот поэтому-то солдаты-палатийцы всегда вздыхали, когда им сообщалось, что в качестве подмоги им выделяют пунтские соединения. Хотя… А чем, собственно, сами палатийцы были лучше?

Пунт и Палатий были во многом схожи. Богатые и благополучные, чьё спокойствие до недавнего времени нарушали только бестолковые диковатые соседи – будь то келлийцы или дорийцы. Наверное, отсюда и такие вот пародии на армию. Латион тоже давным-давно ни с кем не воевал, однако некий имперский милитаризм всегда был им свойственен. Поэтому если кто и спасёт теперь Паэтту от эллорцев, так это Латион, или же Саррасса. Да Кидуа, быть может, с моря пособит…

В Лоннэй путешественники въехали уже затемно. Город, похоже, вполне оправился от ужаса, накрывшего его шесть лет назад. Это снова был тихий провинциальный город, укрытый в сени лип и каштанов, утопающий в садах и увитый виноградными лозами. Даже сейчас, когда через несколько дней наступит постремий, Лоннэй выглядел уютно и как-то тепло. Идеальное место, чтобы встретить старость, которое раньше постоянно искал Кол.

Бин отчего-то решил, что их ночёвка в «Песни малиновки» – дело вполне решённое, поэтому для него стало неприятной неожиданностью предложение мага остановиться в первой же более или менее приличной гостинице. Бин умоляюще поглядел на старика, но тот, похоже, был начисто лишён сентиментальности.

– Выспимся, дадим отдохнуть лошадям, а с рассветом отправимся дальше, – не терпящим возражений тоном объявил Каладиус. – У нас не увеселительная прогулка и не паломничество по памятным местам. И попрошу вас, друг мой, воздержаться от чудачеств, подобных тем, что выкинула наша общая знакомая в Торроне.

Признаться, у Бина и в мыслях подобного не было, однако когда Каладиус напомнил ему ту историю с Мэйлинн и больной девочкой, которую она во что бы то ни стало хотела повидать, эта идея неожиданно показалась ему весьма соблазнительной.

Но Каладиус был не из тех людей, что дважды наступают