с каждых ста четвертей пашни — «доброй и угожей земли». При царе Михаиле число боевых холопов определялось не размерами пашни, а количеством крестьян в поместье. С каждых 15 крестьян числили одного боевого слугу. В своих челобитных грамотах дворяне писали, что они могут нести полковую службу в коннице «без государева жалованья» при наличии по крайней мере 50 крестьян.

До Смуты помещики средней руки могли вывести в поле одного-двух воинов, после Смуты — ни одного. Оскудевшие помещики уклонялись от явки на смотры и в походы, обнаруживались «в нетях», покидали опустевшие поместья. Некоторые, не желая «государевы службы служите и бедности терпети», запродавались в холопы к знатным боярам.

К 1636 году службу в пехоте (преимущественно в гарнизонах) несли 11 000 детей боярских «с пищалью», тогда как в конных полках числилось 12 800 дворян и детей боярских.

Гражданская война имела следствием упадок дворянского ополчения, сопровождавшийся сокращением его численности и понижением боеспособности. Поместной коннице трудно было выдержать столкновение с хорошо обученными наемными армиями. Поиски средств, которые позволили бы превратить обнищавших помещиков в боеспособную силу, неизбежно толкали правительство на путь реорганизации армии.

Пока в стране царила разруха и продолжалась война, о реформах не приходилось думать. Но война закончилась, и ситуация изменилась. Патриарх и его окружение были преисполнены решимости вернуть России Смоленск и другие утраченные пограничные земли. Срок перемирия с Речью Посполитой истекал. И Москва стала готовиться к возобновлению военных действий против поляков.

Романовы достаточно прочно сидели на троне и не боялись нарушить местнические традиции. На пост главнокомандующего был назначен боярин Михаил Шеин. Он был героем обороны Смоленска, а главное, пользовался полным доверием Филарета.

Шеин провел в польском плену многие годы вместе с Филаретом. Оба имели возможность познакомиться с воинскими порядками Польши. Боярин Шеин, конечно же, был озабочен состоянием армии, с которой ему предстояло сразиться с поляками. Более чем вероятно, что он принадлежал к кругу бояр, предложивших нововведения. Проводниками их замыслов были дьяки Разрядного и Иноземского приказов. Подле реформаторов появились иностранные советники в лице старшего полковника рыцаря Александра Лесли и подполковника Индрка ван Дама.

Контингент «немцев», служивших царю, значительно увеличился во второй четверти XVII века. Иноземцы жили отдельными дворами в Немецкой слободе на Кокуе, в Немецкой слободе в Огородниках, в «иноземной слободе за старым Деревянным городом».

Первоначальный замысел реформы сводился к тому, чтобы использовать знания и опыт московских «немцев» для обучения русских ратников.

Уже в 1630–1631 годах московские власти провели набор беспоместных детей боярских по городам и повелели «быти им в ратном ученьи на Москве у двух немецких полковников, у Александра Лесли и да у Франца Пецнера с московскими немцы, по тысячи человек у полковника».

Война надвигалась, и недостаточность предпринятых мер стала очевидна.

Решено было отправить специальных эмиссаров в Западную Европу, чтобы ускорить реформу.

Для набора иностранных офицеров и «добрых ученых салдатов», а также для закупки оружия за рубеж были отправлены в начале 1631 года Индрк ван Дам и Александр Лесли.

Благодаря Морицу Оранскому Голландия превратилась в образцовую военную державу. Ее школа воинского искусства была признана лучшей в Европе. Голландец ван Дам должен был набрать в Голландии и германских городах полк численностью в 1600 человек.

Александр Лесли выехал с той же целью в Швецию. Он получил наказ «наймовать ратных людей, добрых и верных, а францужан и иных папежские веры не наймовати».

Эмиссары царя получили приказ не принимать на царскую службу католиков и предпочитать протестантов. Московские власти не забыли о том, что именно измена «папежников» — французских наемников повлекла за собой гибель русской армии под Клушино.

Лесли предписано было набрать в Швеции «охочих салдатов пеших пяти тысячь». Ему удалось навербовать более 4600 солдат. Стольнику Племянникову поручено было закупить в Швеции 10 000 мушкетов с зарядами и 5000 шпаг.

На Пушечном дворе в Москве работал голландец Коет. В помощь ему «к пушечному новому делу» надлежало набрать мастеров, умевших лить железные ядра.

В итоге реформы в России появились полки иноземного строя. Четыре «немецких» полка были укомплектованы солдатами, нанятыми за рубежом, и шесть полков — русскими людьми. Полки были вооружены мушкетами, пиками и шпагами и снабжены артиллерией.

В русских полках иноземного строя служили иностранные офицеры. Им поставлена была задача подготовить «ученых салдат» — обучить русских правилам боя, соответствовавшим военной науке в Западной Европе. Но этим дело не ограничивалось.

Власти внесли перемены в способ комплектования полков. Вместо старого способа — принудительных наборов на основе государственной повинности — надлежало ввести принцип свободного найма «охочих» людей — добровольцев. Для службы в солдатах, драгунах и рейтарах предполагалось нанять беспоместных детей боярских, казаков и всяких вольных людей. Повсюду в городах было объявлено, что «охочим» людям, желающим поступить в полки, будет положено денежное жалованье — наем, им предоставят оружие и снаряжение.

Необходимое число ратников для полков набрать не удалось, и власти объявили о принудительном наборе «даточных людей» из крестьянского населения на землях дворян, не несших службу, и с монастырских владений.

Численность русских вооруженных сил значительно увеличилась. По смете военную службу на 1628 год несли 59 000 ратников, а на 1636 год — 89 000 человек, включая все рода войск. Численность дворянской конницы выросла в два раза.

Казна обеспечивала дворян землями, стрельцов — деньгами и хлебом. Население должно было платить особый налог — «стрелецкие деньги». В XVII веке этот налог стал одним из основных и самым тяжелым для населения. В годы Смуты Романовы усвоили, что прочность династии зависит от преданности стрельцов, стоявших гарнизоном в Москве и несших охрану Кремля. Новая династия поспешила возродить стрелецкое войско. Царь и патриарх постоянно оказывали милость стрельцам, принимали их командиров во дворце, выделяли их наградами.

ОСКОРБЛЕНИЕ ВЕЛИЧЕСТВА

Сохранилось дело «о неправдах и непригожих речах» новгородского митрополита Киприана. Митрополит был вторым после патриарха иерархом. Боярин князь Ю. Я. Сулешев, один из старших бояр думы, дрожал при одном упоминании о том, как митрополит в беседе с ним «сбрендил» о патриархе Филарете. Князь боялся опалы за то, что не донес на крамольника.

Бояре далеко не всегда соблюдали придворный этикет и в глаза дерзили великим государям. В 1631 году бывший член Семибоярщины и родня Романовых князь Борис Лыков отказался принять назначение под команду Дмитрия Черкасского и непочтительно обращался с патриархом в соборе: «говорил в соборной церкви ему, государю, такие слова, что всякий человек, кто боится Бога и помнит крестное целование, такие слова говорить не станет…