— А чего вы хотели? — отозвалась та. — Глупые кукушата! Сидели бы на попе смирно, мы бы теперь не терялись в догадках. Вы-то не виноваты. Не могли же вы быть одновременно в нескольких местах. Но какой дисциплины мы требуем от студентов, когда целая стая немолодых преподавателей мечется, как перепуганные куры? Чей это там скрипучий голос под окном? А, похоже, это поклонник нашей Бейкер. Ну да, пора заняться дисциплиной. Подвиньте ко мне телефонный аппарат, пожалуйста. Спасибо. Не представляю, как можно было избежать этого ночного происшествия… А, Марта? Передайте, пожалуйста, мисс Бейкер привет от декана и спросите, не будет ли она так любезна придерживаться правила об утренних посещениях. А еще студентки досадуют, что их вещи попортили. Глядишь, дойдут и до того, чтобы устроить собрание в студенческой. Бедные овечки! Нехорошо, что они вынуждены подозревать друг друга, — но что мы можем сделать? Слава богу, до конца триместра осталась всего неделя! Надеюсь, мы все-таки не ошиблись. Это ведь одна из нас, а не из студентов и не из скаутов?

— Версия со студентами практически исключена — разве что мы имеем дело со сговором. Тогда это могут быть Хадсон и Каттермол вместе. Что же до скаутов — посмотрите вот на это. Станет ли скаут цитировать Вергилия?

— Нет, — сказала декан, прочитав про гарпий. — Очень и очень сомневаюсь. Ох, господи!

Вскоре Гарриет получила ответ на свое письмо.

Дорогая Гарриет!

Как великодушно с Вашей стороны позаботиться о моем оболтусе племяннике. Боюсь, недавнее происшествие заставило Вас нелестно думать о нас обоих. Я очень к нему привязан, он, как Вы верно подметили, обаятелен, но ему недостает силы характера, а мой брат, мне кажется, ведет себя не самым мудрым образом. Учитывая, сколько он унаследует, Джеральд не без оснований считает, что его держат на голодном пайке, а потому, разумеется, чувствует, будто имеет право на все, что подвернется под руку. И все же ему пора уже знать, где просто беспечность, а где непорядочность. Я предлагал выплачивать ему дополнительное содержание, но его родители меня не поддержали. Я знаю, им кажется, что я подрываю их авторитет в его глазах, но если бы я ему не помогал, он только впутался бы в еще бóльшие неприятности. Хотя меня не слишком радует мое положение: мол, «истинный друг — Кодлин, не Коротыш»[152], — пусть лучше он ищет помощи у меня, чем у посторонних. Фамильная гордость, видите ли. Хотя все это, конечно, суета и томление духа.

Позвольте Вас заверить, что я не раз полагался на Джеральда и он никогда меня не подводил. К нему можно подобрать ключ. Но к нему бесполезно поочередно применять метод кнута и пряника — впрочем, не представляю, кому это может быть полезно. Вновь прошу прощения, что втягиваю Вас в наши семейные дела. И теряюсь в догадках: что Вы делаете в Оксфорде? Уж не решили ли Вы удалиться от мира и вести созерцательную жизнь? Не смею Вас отговаривать, однако же первого апреля позволю себе вернуться к этой теме в традиционном послании.

С благодарностью Ваш

П. Г. Б. У.

Да, забыл поблагодарить Вас за то, что написали мне об этом происшествии и успокоили. Вы первая мне сообщили — как говаривал старый Джеймс Форсайт, «мне никогда ничего не рассказывают»[153]. Черкну ему пару ободряющих строк.

— Бедный Питер! — с чувством сказала Гарриет.

Замечание это заслуживало того, чтобы его занесли в «Антологию великих починов».

Когда Гарриет пришла к лорду Сент-Джорджу с прощальным визитом, тот выглядел значительно лучше, но с лица его не сходило озабоченное выражение. Постель была завалена исписанными листами бумаги: он явно пытался заняться делами, но давалось это ему с трудом. При виде Гарриет он повеселел.

— О, вас-то мне и надо! Я прямо молился, чтоб вы пришли. У меня на эти чертовы счета ума не хватает, а они еще и валятся на пол. Я уже способен написать свое имя, но никак не могу сосредоточиться. Гадкие счета — по-моему, некоторые я оплатил дважды.

— Позвольте мне вам помочь.

— Я надеялся, что вы это скажете. Избаловали вы меня, правда? Ума не приложу, откуда берутся такие суммы. Везде мошенники. Но надо же что-то есть, в конце концов. И состоять в паре клубов тоже надо. И как не сыграть партию-другую. Конечно, поло выходит дороговато, но сейчас все этим увлекаются. Ладно, это все пустяки. Зря я, конечно, на каникулах ездил в Лондон с той компанией. Мама думает, они приличные ребята только потому, что числятся в племенной книге, но я-то знаю, какие они лихие. Она страшно удивится, если они докатятся до тюрьмы, а с ними и ее белокурый сынок. Упадок земельной аристократии и так далее. Многоумный судья показательно нас укорит. Я что-то запустил дела еще до Нового года и с тех пор все не наверстаю. Наверное, дядя Питер будет потрясен. Он, кстати, написал. В своей обычной манере.

Сент-Джордж небрежно протянул ей письмо.

Дорогой Джерри,

Из всех досадных неприятностей, отравляющих жизнь твоим многострадальным родственникам, ты, безусловно, досаднейшая. Бога ради, брось эту гоночную машину, пока ты не разбился насмерть, — как бы странно это ни звучало, я все еще питаю к тебе остатки добрых чувств. Посему надеюсь, что права у тебя отобрали пожизненно и что чувствуешь ты себя препаршиво. Вероятно, так и есть. А о деньгах больше не беспокойся.

Хочу поблагодарить мисс Вэйн за заботу о тебе. Ее мнением я чрезвычайно дорожу, так что, умоляю, пощади меня как человека и дядю.

Бантер только что обнаружил у меня средь золота кудрей три серебряные нити[154]. Он страшно потрясен. Просит передать тебе его глубочайшие соболезнования и советует массаж головы (мне советует, конечно).

Как почувствуешь себя лучше, черкни пару строк занудному стареющему дядюшке.

П. У.

— Ведь совсем поседеет, когда узнает, что у меня страховка не оплачена, — мрачно сказал виконт, забирая письмо.

— Что?!

— К счастью, больше никто не пострадал, а полиции на месте не было. Но, думаю, мне еще придется иметь дело с почтой, я ведь снес их проклятый телеграфный столб. Если и правда дойдет до суда, папаша меня по головке не погладит. А еще нужно на что-то чинить машину. Я б ее выкинул к чертям, только это отцовский подарок — в кои-то веки он расщедрился. И разумеется, как только я пришел в себя, первое, о чем он меня спросил, — все ли в порядке со страховкой. На препирательства у меня не было сил, я и ответил «да». Лишь бы в газетах не написали про страховку — тогда все в порядке, только вот чинить машину дяде выйдет ой как недешево.