– Попалась, которая кусалась! Спи, беглянка, вероятно, это последняя возможность отдохнуть в твоей жизни.

После меня накрыла темнота.

Горло першило, нестерпимо хотелось пить. Сознание возвращалось медленно, неохотно, словно прорывалось сквозь толстый слой ваты. Сначала я почувствовала спиной холодный металл, потом ощутила резкие редкие толчки, от которых мое безвольное тело кидало из стороны в сторону и больно било о железные поверхности и препятствия. Еще через минуту я разобрала характерный звук колес движущегося автомобиля, а если быть совсем точной – небольшого автофургона. Потом в нос ударил сложный, неприятный запах железа, пыли, машинной смазки и страха, моего собственного.

Полежав еще немного, я наконец пришла в себя и попыталась сесть. Попытка закончилась тем, что на очередной яме меня подбросило и снова больно приложило о борт закрытого железного фургона. Я на коленках подползла к дверям – увы, крепко закрыты снаружи, мне не открыть. Облазив весь кузов, мне не удалось найти ни одного слабого места, чтобы попытаться сбежать, отыскала лишь небольшое отверстие, приникнув к которому, минут через сорок определила направление движения.

Определила и покрылась холодным потом, руки тряслись немилосердно. По всей видимости, я провалялась без сознания очень долго, раз из Нью-Йорка мы добрались до Калифорнии и до Лос-Анджелеса, конечно же, летели. Слишком знакомые места проносятся мимо; похититель слишком торопится и сейчас гонит на предельной скорости. Закрыв глаза, я устало сползла по стене на жесткий грязный пол и уткнулась лицом в колени, не в силах принять тот факт, что вот сейчас, когда я наконец обрела счастье, меня везут на казнь. Платить за преступление, которое я не совершала, за чужие ошибки. А как же Рене?

Предположила, сколько ему потребуется времени, чтобы выяснить, куда и как я исчезла, кому потребовалась и зачем. К тому времени, когда меня найдут, я, возможно, буду мертвой. А моя шоколадная шкурка будет служить ковриком в доме Дурси. Мысли метались со скоростью света в поисках спасения, но пока никакого просвета, оставалось только одно – собраться и не поддаваться панике. Не имею права. Надо бороться не только за себя, а за нас обоих. За себя и Рене! За свою любовь!

Свернувшись калачиком, я пролежала-протряслась еще несколько часов, набивая бесконечные шишки и синяки, даже немного подремать удалось, собираясь с силами. Затем изменился шум колес – машина свернула и поехала медленно. Подползя к двери, я приготовилась к нежеланной встрече. Дорога закончилась неожиданно, я покачнулась и напряглась всем телом в ожидании, когда откроется дверь. Ждала, ждала, кузов сильно нагрелся под палящим солнцем, дико хотелось пить, но приходилось терпеливо ждать. Раздались шаги нескольких пар ног – запах в фургоне перебил запах пожаловавших по мою душу.

Несмотря на ожидание, дверь распахнулась неожиданно, ослепив ярким полуденным солнцем. В следующий миг, отринув все сомнения, я рванула наружу, но меня тут же поймали двое мужчин-веров. Держали и с интересом рассматривали. Им не мешала грязь и пыль, покрывающая меня с ног до головы, и спутанные волосы, в их глазах отразилось восхищение, смешанное с вожделением. Вряд ли они поведутся. Дурси не выпустит из рук такую добычу.

Я перестала вырываться из рук незнакомцев и оглянулась. Мой похититель, мужчина из ресторана, криво усмехнулся и развел руками, извиняясь:

– Прости, девочка! Бизнес есть бизнес, а за тебя предложили большие деньги.

Рядом с ним стоял Дурси и с мрачным удовлетворением смотрел на меня. Я хорошо запомнила его – огромного, вечно недовольного, высокомерного мужчину, от которого исходила аура ярости и силы. И вот, пятнадцать лет спустя и благодаря знакомству с кланом Морруа, я поняла, что передо мной сборище ничтожеств, а возглавляет их просто подонок, не стоящий моего страха. Среднего роста брюнет с бешеными маленькими глазками, и прет от него не силой, а скорее – безумием. Наверное, именно это безумие каким-то образом действовало на остальных веров, заставляло уходить с его пути.

Вульф Дурси подошел ко мне и, зловеще ухмыльнувшись, со всего маху гулко врезал по лицу. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли пятна, но мужчины, держащие меня за руки, не дали упасть. Сплюнув кровь на землю, я помотала головой – привычного страха не чувствовала, только физическую и душевную боль. Столько горя и бед из-за одного сумасшедшего, и я могу больше никогда не ощутить теплые ласковые большие ладони Рене. Подняв голову, обвела всех взглядом и мертвым голосом, надеясь на последний шанс, призвала к благоразумию остальных:

– Я подруга Рене Морруа, брата Тьерри Морруа, главы клана Морруа и Европейского совета. Любой, кто дотронется до меня или причинит вред, будет отвечать перед моим мужем Рене Морруа. И поверьте, если со мной что-то случится, при встрече с ним, если вы будете еще живыми, позавидуете мертвым!

Шокированные взгляды окружающих меня бывших соплеменников доставили маленькое удовольствие. Но Дурси опять все испортил. Подойдя вплотную, намотал мои волосы на кулак и прошипел в лицо:

– Не трепыхайся, маленькая тварь, этот вопрос я решу сам. И поверь, проблем у меня не возникнет. Как всегда!

Я бы поверила ему раньше, еще месяц назад бы поверила, но не сейчас, когда узнала Морруа. Я презрительно фыркнула ему в лицо. Он побелел от ярости, схватил меня за руку и потащил в центр городка оборотней Дурси.

На подходе к площади к нам выбежала девочка лет семи и, забавно хлопая глазками, уставилась на нас. К девочке подошла женщина, я узнала в ней Эмму Дурси, пару Вульфа и мать погибшего Итана. Она узнала меня, но очень удивилась. Надо думать, была не в курсе, что врага ее семьи поймали и везли сюда. Мало того, Эмма прижала к себе девочку и хрипло, взволнованно обратилась к мужу:

– Вульф, что ты надумал?

Глава, тащивший меня за собой, притормозил и злобно ответил:

– Я поклялся именем Итана лично содрать с нее шкуру за то, что она сделала. Чему стала причиной! – Окинув взглядом растущую по мере приближения к площади толпу мужчин, следовавших за нами, громко добавил: – Я свое слово сдержу! Разве ты передумала, Эм?

Меня удивил дикий страх в глазах Эммы. Неужели она, истинная, боится свою пару, чего раньше я никогда не замечала? Скорее всего, в силу возраста и малого жизненного опыта. Как много во мне изменила встреча с Рене и кланом Морруа.

– Вульф, остановись, послушай, наш сын сам вынудил Стоунов на такой поступок. Илана тут ни при чем, она же тогда вообще еще девочкой была, да и сейчас слишком юная. Как ты можешь ее обвинять в смерти Итана? После всего случившегося!

Вульф, рванув меня за волосы, заставил упасть на колени перед ним и злобно зарычал:

– Замолчи, женщина! Я не позволю тебе порочить имя моего сына! Моего мертвого сына. Эта тварь виновата, и она заплатит!

Я в некотором шоке слушала, как женщина, которую я считала заклятым врагом, заступается за меня, испытывая терпение своего неадекватного супруга. Боже, неужели я столько лет ошибалась? Не видела дальше собственного носа? Эмма, чуть отстранив девочку, которую прижимала к себе, заговорила с мужем просительно и доверительно, как с больным: