Они молча выпили. Поставили стаканы.

— Жаль только, что Бенуцци мы упустили, — вздохнула Рысь. — Далеко не самая главная фигура в деле, но наказать его все же следовало.

— Мы его не упустили, — негромко проговорил Лось. — Я навел справки. Он наказал себя сам, причем очень серьезно. Я не уверен, что мы сумели бы сделать это лучше…

Мистер Бенуцци сидел в одиночной камере отделения для душевнобольных преступников полицейского управления Тахомы. Впрочем, несмотря на тесноту камеры, сидел он тут не один. Рядом с ним прямо на полу расположились благородные доны — мистер Колхейн, мистер Саггети-старший, мистер Вагнер, мистер Мэннинг, мистер Берковиц. Присутствовал здесь и еще кто-то лишний, какой-то тревожный силуэт, несмотря на все старания улавливаемый лишь краем глаза, странный контур, заполненный тьмой, нечто невидимое и неосязаемое, но от этого ничуть не менее зловещее и тревожное. Один раз Бенуцци показалось, что он заметил мельком огромные, стремительно двигающиеся жвалы насекомого хищника, а в другой раз вдруг вроде бы зазмеились на периферии зрения отвратительные осклизлые щупальца.

— Это Скубородокс, — пояснил Колхейн, заметив беспокойство коллеги. — Не обращайте внимания, благородный дон, он не причинит вам вреда. Пока он просто наблюдает.

— Не верьте ему! — шепнул Вагнер. — Он мучает нас каждый день!..

— Дон Джорджо, — слабым голосом проговорил Бенуцци, борясь с тошнотой, — вы не могли бы отклониться немного назад? Меня немного коробит, когда я вижу дона Джеймса сквозь дыру в вашей голове.

— Конечно, коллега, — радушно откликнулся Саггети-старший.

Впрочем, даже не через дыру в голове смотреть на мистера Мэннинга было не слишком приятно. Магнитная мина, установленная пудельком Тоби, разорвала его на куски, так что дон Джеймс ныне представлял собой груду изувеченной плоти, приблизительно напоминающую очертаниями человеческую фигуру.

— Меня сшил Скубородокс, — доверительно поведал он Бенуцци. — Он может сшить все что угодно. У него такие большие иглы. Я получил истинное наслаждение от процесса.

Мистер Берковиц между тем деловито наполнял хрустальные бокалы дорогим шампанским — так же, как в этот же самый момент один из Горностаев за несколько кварталов отсюда. Что-то странное было и в бутылке, и в посуде, однако дон Джузеппе безропотно принял бокал. Шампанское имело довольно резкий запах, и Бенуцци вряд ли когда-либо стал бы привилегированным клиентом этого поставщика. Агрессивный букет вина не был рассчитан на его тонкое обоняние, но он никак не мог вспомнить, что ему напоминает этот запах — что-то неприятное и до боли знакомое.

— Что ж, выпьем за то, что мы снова вместе! — провозгласил дон Исайя, поднимая свой бокал.

— Дон Джузеппе еще не вполне нашего круга, — возразил Вагнер.

— Это прискорбно, — поджал обгоревшие губы Мэннинг. — Но мы ведь знаем, как устранить это досадное упущение?

— Я уже пытался, — виновато произнес мистер Бенуцци. — Но шнурки порвались под весом моего тела.

— Это ничего, — заметил Берковиц. — Я научу вас, коллега, как перегрызть себе вены зубами. Главное — вырвать их в нескольких местах, чтобы раны не успевали затягиваться.

— Спасибо, дон Исайя, — тепло поблагодарил Бенуцци, поднимая собственный ботинок, наполненный собственной же мочой, который он принимал за бокал с шампанским.

Благородные доны пригубили божественный напиток.

— Что это? — вдруг встрепенулся Вагнер.

Кто-то шагал по коридору за стеной. Послышалось лязганье, в замке металлической двери повернулся ключ.

— Русские! — От невероятного ужаса Бенуцци едва не выронил бокал. — Русские идут! Господа, нам всем конец!

— Не городите чепухи, благородный дон, — отозвался Колхейн, — нам русские уже не причинят никакого вреда. Они до нас уже давно добрались…

В двери откинулось металлическое окошко, на которое с той стороны поставили пластмассовую миску.

— Обед, мистер Бенуцци, — раздалось из-за двери. — И ваши любимые синенькие пилюли. Сегодня доктор разрешил вам принять две.

— Спасибо, друг мой, спасибо, — пробормотал дон Джузеппе. — Очень кстати. Я только допью шампанское…

Мистер Вагнер подмигнул ему единственным уцелевшим глазом, и на мгновение Бенуцци стало дурно. Ему вдруг показалось, что все вокруг не так, как должно быть. В окружающем его пространстве была растворена какая-то неправильность. Его где-то обманули, причем обманули дерзко, публично и в каком-то жизненно важном аспекте. Но он никак не мог осознать, что же это за обман.

— Ваше здоровье, любезный, — сказал дон Джузеппе окошку, прикладываясь к ботинку.

— Ладно, — сказала Рысь. — Это все хорошо; и все же, что вам предложил Кейн? Ведь он вам что-то предложил, верно? Он ведь для того нас и прикрыл?

— Расслабься, Светка, все нормально, — проговорил Родим. — Тебя это теперь абсолютно не касается. Я надеюсь, для тебя все это безумие закончилось. Мистер Кейн полностью в курсе наших дел и обещал нам присмотреть за тем, чтобы у вас с Гламом все было хорошо.

— Ребята, — проговорила Рысь, чувствуя, как у нее перехватывает горло. — Ребята…

— Этого тоже только слепой не увидит, — заметил Песец. — Что ты пришла нам объявить, что остаешься с Гламом. У тебя же глаза горят от счастья. — Он снова наполнил стаканы. — Юридически ты совершенно чиста перед их законами, мы проверили. Во время Ипалайского конфликта ты по документам была на переподготовке, а операция на Дальнем Приюте ими самими признана преступной. И за то, что произошло здесь, на Тахоме, они, как ты понимаешь, тоже не в претензии. Так что с этой стороны все чисто. Счастья вам, молодожены.

Рысь задумчиво покачала ногой, обутой в стильную лодочку стоимостью в пять тысяч кредитов.

— Спасибо, ребята, — смущенно произнесла она. — Спасибо, мужики. Не ожидала от вас… — Она помолчала, потом спросила со вздохом: — А все-таки, что вам предложил Кейн?

Витковский нахмурился. Светке вроде бы дали понять, что это уже не ее дело. Однако Пестрецов после паузы все-таки ответил:

— Мистер Кейн предложил нам работу. Чрезвычайно высоко оплачиваемую, как он сказал.

Рысь скривила губки:

— Куда ты его послал?

— Я очень внимательно его выслушал, — спокойно ответил Песец.

Она озадаченно уставилась на него, а затем перевела удивленный взгляд на Казимира.

— Новый президент лично беседовал с Александром Михайловичем по дальней связи, — продолжил между тем Родим. — Принес глубочайшие искренние извинения за своих ретивых предшественников и уверил, что приложит все усилия, чтобы наказать виновных, не допустить подобного безумия впредь и растопить вековой лед в отношениях между нашими государствами. Уверяю тебя, старому американскому генералу, которого еще со школы учили стрелять в тире по мишеням с двуглавыми орлами, это далось очень нелегко. Международного преступника Гвидо Каперони, судя по всему, выдадут Российской Империи, даже несмотря на то, что наши однозначно присудят ему смертную казнь. Президент сказал и про нас с вами пару слов. Оказывается, наши высокопрофессиональные действия на Талголе весьма впечатлили мистера Дональдсона…