– Никаких… добавок… – выдохнул младший, Пьер. – У нас экохозяйство…

– Порода такая… – добавил красный от натуги бородач Жан. – Бретонская… черная.

Они забросили тушу и захлопнули двери фургона.

Роджер отсчитал купюры, сунул их в грязную ладонь Жана.

– Приезжайте еще, – разом подобрел тот. – Корма у нас еще на месяц хватит, потом будем резать стадо.

Он кивнул на здание фермы, где за закрытыми дверями в загонах похрюкивала сотня отборных чернобоких свинок. Роджер заметил, что пока они недостатка в корме не испытывали. Братья Дюбуа или очень запасливые, или очень ушлые. Надо бы с ними ухо востро держать.

– Надеюсь, месяц мы тут не задержимся.

Роджер выщелкнул патрон, отдал дробовик Жану.

– Вы уж извините, – сказал фермер, довольно щуря светлые глазки. – Время…

– …сейчас такое! – оборвал его Роджер, вглядываясь в дальнюю линию холмов.

– Ага…

Ловец опрометью бросился к машине:

– Миша, быстро, ходу, ходу!

Ермаков развернулся, мгновенно оценил обстановку и одним прыжком оказался у машины.

Жан обернулся, выронил дробовик. Казалось, травы ожили, взволновались как море и двинулись на приступ свинарника. Серебристая волна катилась от края до края поля, и, если приглядеться, уже можно было разглядеть оскаленные пасти на гребне этой волны.

– Подождите! – в дверь вцепился Пьер, глаза круглые, белые, безумные: – Не бросайте нас!

– В кузов! – велел Роджер.

– Пьер, свиньи… – беспомощно сказал бородач.

– Они их задержат. Ненадолго! – Брэдли завел мотор, высунулся в окно. – Свиноделы, живо!

Дверцы хлопнули, Ловец вдавил педаль газа, и фургон рванулся по дороге прочь от фермы Дюбуа.

– Что? – Этьен подпрыгивал на месте, сдавленный между Ловцом и Стражем. – Что там?

– Догадайся с трех раз.

– Заметили, – сказал Миша, оглядываясь. – Загонные наперерез идут.

– Скатались за свининкой, – пробормотал Роджер. Слева выскочил перевертыш, сунул башку в открытое окно и покатился кубарем, поймав горлом серебряную стрелу.

Ловец бросил Этьену на колени арбалет и чехол с болтами:

– Перезаряди. Эта колымага может быстрее ехать?!

Спидометр неторопливо подбирался к сотне – слишком неторопливо, мотор ревел, и Роджер швырял фургон в повороты, сбивая особо ретивых перевертышей, которые совались под колеса. Их несло, как щепку в водовороте, они обгоняли Стаю на дистанцию одного арбалетного выстрела. Старая машина, старый мотор, слишком много пассажиров.

– Хрен вам, а не мое мясо! – Ловец бросил машину вправо – на капоте распластался перевертыш. Вцепился когтями, вскрыл капот как консервную банку, тряхнул головой, приходя в себя.

Этьен дрожащими руками поднял арбалет.

– Стой! – зарычал Роджер, но тетива щелкнула, стрела пробила стекло и исчезла в небе. Перевертыш подтянулся, просунул морду, расширяя дыру, роняя кровь и слюну.

– Уберите его, дороги не видно! – рявкнул Ловец.

Ермаков ударом ноги выбил стекло, отбросил перевертыша назад. Когда он ударил, Роджер не видел, только кровь брызнула в глаза, косматое тело рухнуло на дорогу, и машина подпрыгнула.

Миша пинком сбросил голову перевертыша с остатками стекла. Встал на капоте.

Ветер ударил в глаза, засвистел в ушах.

Этьен, заляпанный по уши кровью, сжимал арбалет и мелко дрожал.

– Хватит его обнимать, он тебе не мамка, – Роджер вытер лицо. – Заряди и стреляй, когда будешь уверен, что попадешь. Понял?

Мальчик медленно кивнул.

Роджер стукнул по крыше и прокричал, потому что сам себя не слышал:

– Сколько их?

Миша заглянул в кабину:

– Много. Как травы в поле.

– Как поэтично, – заметил Ловец. – Этьен, справа!

Мальчик вскинул арбалет, перевертыш по правому боку зарылся носом в землю.

– Ну что, рад, что напросился со мной? – оскалился Роджер.

Этьен дико на него взглянул и наложил следующую стрелу.

Колонна бронеавтомобилей двигалась по сельской дороге. Джузеппе Скорца хмуро смотрел в окошко на поля и перелески, Антуан Фламмель проглядывал последние новостные сводки на планшете.

– Нефть упала, исторический минимум. В Саудовской Аравии переворот, – сообщил он.

Итальянец вынул перочинный ножик, принялся ковырять в ногтях.

– Абу Наджиб вошел в Лион.

– Вот человек делом занят, – оживился Скорца. – А мы?

– И мы тоже.

– Да уж. Упустили Видящую, проморгали Стража Магуса. Если бы я не активировал камень Беренгара, он бы весь лагерь разнес.

– Джузеппе, вы хотите медаль? – ядовито поинтересовалась госпожа Вонг. – Мы остались в выигрыше.

– В каком же? – мрачно спросил Скорца.

– Мы живы. И знаем, что Видящая совсем близко.

Пискнула рация, стрелок повернулся:

– Сэр, на линии господин Мейстер. Он сообщает, что ваш сын покинул Замок и быстро направляется на запад. Также есть данные о перемещении Стаи. Гильдия концентрирует их в одной точке. Там же, куда направляется ваш сын.

– Координаты есть? – спросил Антуан.

– Так точно.

– Мейстер обещал войска.

– Да, сэр, звено армейских вертолетов и два батальона национальной гвардии ждут распоряжений. До указанной точки им два часа.

– Пусть выдвигаются, – распорядился Фламмель.

– Опять будете сына воспитывать? – спросил Джузеппе. – Не поздновато?

– Мой сын хотя бы еще жив, – отрезал Антуан.

Скорца выбросил руку, нож со звоном отлетел от металлического борта. Антуан увернулся, в руке его возникла склянка с темной жидкостью.

– Сидите, Джузеппе! – Громовой голос Шу Вонг придавил итальянца – ноги не слушались, сердце заколотилось перепуганной птицей. Машина заметалась по дороге, водитель склонился к рулю. Антуан сползал по стене.

– Подавитель убери, – вяло шевельнул языком Скорца. Шу Вонг выключила голосовой инфраусилитель, продолжила нормальным голосом:

– Куда он так спешит, Антуан?

– Скорее всего, за Видящей, – сказал Фламмель.

– Вот и повидаетесь с сыном, – одарила его улыбкой госпожа Вонг.

* * *

Их выбросило в Зале Совета. Алиса оперлась на стену, взглянула в разбитые окна.