— За будущее, а также за твое счастье.

— За будущее, — согласилась Дейзи, благодарно улыбнувшись. — За дом и горы. И лучшего в мире отца.

По дороге домой Дейзи рассказала ему все, что с ней случилось в Париже. Она попыталась объяснить сложности французских законов, интриги Изабель, всячески тормозящей процесс. Но так как Хэзэрд недавно занимался бракоразводным процессом Трэя и Валери, то был уверен, что большие деньги в состоянии повлиять на любое судебное решение. Он пытался понять, в чем дело. То ли герцог не до конца честен с Дейзи относительно развода, то ли ему жаль расставаться с частью своего состояния ради свободы?

— И все же я рад, что, несмотря ни на что, ты дома, с нами, — сказал он.

А Дейзи думала, будет ли Этьен писать, как обещал. Но когда они наконец добрались до Хелены, ни писем, ни телеграмм не было.

Семья и друзья радовались ее возвращению, она же чувствовала облегчение, что вернулась в знакомый, привычный мир. Наряды от Ворта были удостоены самых высоких похвал. Она соглашалась с тем, что Париж действительно очень красив весной. Все было хорошо.

Но в Хелене было достаточно очень богатых семейств, которые бывали за границей или имели друзей в Париже, и разговоры о Дейзи и герцоге де Век опередили ее.

Дейзи пришла с визитом к Импресс в один из солнечных дней, чтобы навестить детей.

— Этьен собирается в Америку? — спросила Импресс.

Дейзи покачала головой, как будто не хотела отвечать, но потом резко сказала:

— Нет.

Сын Импресс и Трэй Макс строил из кубиков башню вместе с Белль, дочкой Валери Стюарт, бывшей жены Трэя. Белль жила у них в доме, и Импресс относилась к ней, как к родной дочери. Совсем маленький брат Импресс, пятилетний Эдуард, помогал малышам таскать кубики. Макс и Белль были очень похожи. Разница в возрасте была всего месяц. С самой первой встречи они всегда были вместе, ели, спали, играли и говорили друг с другом на языке, непонятном окружающим. Они были как двойняшки. Соланж мирно спала в своей кроватке.

Дейзи с завистью смотрела на детей.

Этьен хотел ребенка, и если бы она была менее практичной, то носила бы сейчас его ребенка. Даже если бы она потеряла Этьена, ей бы осталось дитя их любви. А теперь слишком поздно.

— Когда процесс закончится, — вмешалась Импресс в ее грустные мысли, — Этьен сразу же приедет сюда.

— Процесс не закончится никогда, — грустно возразила Дейзи.

— Как ты можешь быть в этом уверена? Этьен своего добьется.

— Ты недооцениваешь Изабель. Этьен будет свободным только в случае ее смерти, но она собирается прожить долгую жизнь, — сказала Дейзи, помогая Максу с его кубиками. — К тому же, — продолжила она, — все деловые интересы Этьена — на континенте. А я не могу жить в Париже. Моя жизнь здесь.

Импресс знала, насколько семья Хэзэрда привязана к своей земле. И она благодарила судьбу, что не была поставлена перед лицом такой коварной дилеммы. Ее семейная собственность находилась во Франции. Компетентные управляющие и ее старший брат Ги наблюдали за всем, ей не нужно было ничем жертвовать и ничего выбирать.

— Может, Этьен сможет жить в Монтане какуюто часть года? — предположила Импресс. Дейзи оторвалась от кубиков и встала.

— Он перегружен своими делами, долевым участием в трех европейских железных дорогах, паем в Бурше, страстью к поло, с ежедневными командными играми, не говоря о поддержке престижа тысячелетнего знатного рода де Век. Всем этим невозможно управлять из Монтаны.

Весь следующий месяц письма Дейзи и Этьена преодолевали огромное расстояние, разделяющее их, подогревая надежду, пока в один жаркий июльский день не раздался звонок от Бурже, который сообщил герцогу, что ходатайство по поводу переноса слушания в Кольсек будет рассматривать уже другой судья, так как Бошам заболел и скорого выздоровления не предвидится. Изабель снова выиграла раунд.

— Черт побери! — воскликнул Этьен и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. — Что за фатальное невезение!

— Просто какоето дьявольское наваждение, — возмущался Бурже. — Бошам согласился пойти нам навстречу.

— Что ж, надо отметить, — философски рассудил герцог, — что для нас это всего лишь потеря в суде. Бошаму повезло меньше.

— Возможно, это сердце подвело, — согласился Бурже, — наверное, на него слишком нажимали.

— Кто заменил Бошама?

— Плеже. Он заигрывает со знатью. Плеже получил свое место с помощью связей жены и теперь лезет из шкуры вон.

— Да, этот будет плясать под дудку Шарля, — мрачно заметил герцог. — Что дальше?

— Завтра встречаюсь с Лэтэвом.

— Это безнадежно, Фелис.

— Как сказать, может, и нет.

Бурже, бесспорно, был очень настойчив, но Этьен знал, что говорить с Лэтэвом бесполезно: он выполняет все указания Шарля и Изабель.

— Я уезжаю за город, на реку, несколько дней меня не будет. Позвоню, когда вернусь. И спасибо, — добавил герцог, — за все, что вы делаете.

— Мы своего добьемся.

Этьен улыбнулся его непоколебимому упорству.

— Конечно, черт возьми. Во всяком случае я очень надеюсь на это.

Он не был в Кольсеке с тех пор, как уехала Дейзи. Прошел месяц, плотно насыщенный делами. Он объездил всю Францию, посетил все свои компании — от виноградных плантаций и винных заводов на юге до строящейся железнодорожной линии на севере.

Сладкие воспоминания о Дейзи сразу нахлынули на него, как только он переступил порог своего дома. Тут она сидела, там она ела, здесь они смеялись и занимались любовью — в спальне, на балконе, на лужайке. Он заметил, что ванна была уже переделана, расширена. Это было сделано для нее. В спальне стоял туалетный столик с большим количеством парфюмерии. Тоже для нее. Он был вынужден выйти на улицу, чтобы хоть немного успокоиться, а когда вернулся и приступ черной меланхолии всетаки не прошел, он сел писать ей письмо.

«Очень жаль, но я не уверен, что этот развод когданибудь произойдет. Бурже надеется и подбадривает меня, но мне все труднее соглашаться с ним. Я в Кольсеке, тоскую по тебе ужасно. Ты стоишь у меня перед глазами, а я не могу ни обнять, ни поговорить. В такие минуты теряешь надежду и опускаются руки. Мои чувства к тебе не изменились, но проклятая фортуна отвернулась от меня, она разрушает мою надежду на развод».

Он добавил несколько строчек по поводу сада за окном и растений из прерий, которые напоминали ему о ней, но оказался не в силах закончить письмо как обычно обещанием скоро с ней увидеться.

Письмо Этьена пришло в самый неподходящий момент, ибо Дейзи, так же как и его, одолевали гнетущие мысли по поводу неразрешимых проблем, стоящих перед ними, так что невеселые новости только подлили масла в огонь. Она получила письмо через две недели, после того как он его написал, и прочла его в уединении в горах. Дейзи касалась пальцами строчек, словно желая почувствовать тепло Этьена. Она представляла, как он сидит за столом в Кольсеке и пишет ей письмо. Как всегда босой, волосы мокрые после купания в реке. Что он имел в виду, когда написал, что не уверен, состоится ли развод вообще? Конечно, она знала ответ. Это был всего лишь риторический вопрос. Она знала ответ еще в Париже. Только сердце отказывалось его принимать.