Рорк затормозил на светофоре и внимательно на нес посмотрел.

— Ты преследуешь их за убийство или за то, что они попытались подставить твою подругу?

— По-моему, это неважно. Результат один и тот же.

— Зато отношение разное.

— Они причинили ей боль, Рорк. Заставили пройти сквозь ад. Принудили меня сделать из нее подозреваемую. Она потеряла работу и почти полностью утратила уверенность в себе. За все это они поплатятся!

— Хорошо. Позволь только одно соображение.

— Не желаю ничего слушать! Не потерплю критики полицейских методов от человека, который запросто вскрывает любые замки.

Рорк вынул платок и вытер ей подбородок.

— Когда в следующий раз вздумаешь жаловаться на отсутствие семьи, сперва подумай, — сказал он тихо. — У тебя есть семья. Это Мевис.

Ева хотела возразить, но передумала.

— Я делаю свою работу. Если она к тому же помогает спасти близкого человека, что в этом дурного?

— Ровно ничего. — Он чмокнул ее в щеку и повернул налево.

— Учти, мне нужно заехать сзади. На следующем углу — направо, потом…

— Я знаю, как подъехать к этому зданию сзади.

— Только не говори, что оно тоже твое.

— Ладно, не скажу. Кстати, если бы ты спросила у меня, как функционирует система безопасности в доме Янга, то я бы сэкономил тебе — или Фини — много времени и усилий. — Ева возмущенно тряхнула головой, и Рорк улыбнулся. — Если мне доставляет удовольствие владеть большими кусками Манхэттена, что в этом дурного?

Она отвернулась и уставилась в окно, чтобы он не заметил ее усмешку.

Казалось, к услугам Рорка всегда есть столик в самом шикарном ресторане, места в первом ряду партера на любой спектакль, удобное парковочное место. Он выключил двигатель.

— Полагаю, ты не ожидаешь, что я буду томиться здесь?

— Ты все равно никогда не оправдываешь моих ожиданий. Ладно, пошли. Только помни: ты — гражданское лицо. В отличие от меня.

— Уж этого я никогда не забуду. Рорк поставил машину на охрану. Район был приличный, однако его машина могла посоперничать стоимостью с полугодовой арендной платой за самое комфортабельное жилище в здании.

— Прежде чем превратиться в официальное лицо, ответь: что у тебя под платьем?

— Приспособление, сводящее с ума мужчин.

— Очень эффективное приспособление. Никогда не видел, чтобы ты так виляла задом.

— Все дело в платье. И учти: теперь это полицейский зад, так что будь внимательнее.

— Я весь внимание! — Он отвесил ей шлепок. — Можешь не сомневаться.

— Рорк, Даллас!

Делая вид, что ничего не слышала и не видела, Пибоди вышла из кустов. Внезапно кусты снова зашевелились. Ева приняла оборонительную стойку, потом выругалась: из кустов выбрался ухмыляющийся Касто.

— Что за черт, Пибоди?

— Только не ругай Диди! — Он с улыбкой протянул руку. — Я был с ней, когда ты позвонила. Она бы все равно не смогла от меня избавиться. Сотрудничество отделов! Рад с вами познакомиться, Рорк. Джейк Касто, отдел по борьбе с наркотиками.

— Это я уже уловил.

Рорк заметил, что Касто внимательно разглядывает черное атласное платье, облепившее Еву, и оскалил зубы, как положено в подобной ситуации всем особям мужского пола.

— Симпатичное платьице, Ева, — одобрил Касто. — Кажется, ты говорила об образце для лаборатории?

— Ты всегда подслушиваешь переговоры коллег?

— Не то чтобы всегда… — Касто поскреб подбородок. — Просто ты позвонила в специфический момент. Нужно было быть глухим, чтобы не услышать. Так ты полагаешь, что нашла у Джерри Фитцджеральд дозу «Бессмертия»?

— Посмотрим, что покажет анализ. — Ева нахмурилась и переключила внимание на Пибоди. — Янг дома?

— Так точно. По данным системы охраны, он вернулся домой примерно в девятнадцать часов и больше не выходил.

— Если не воспользовался черным ходом.

— Никак нет. — Пибоди позволила себе улыбнуться. — Прошу прощения, но по прибытии я позвонила, и он ответил.

— Вы звонили отсюда? Он вас видел? Пибоди покачала головой.

— Люди этого сорта не обращают внимания на мелкую сошку. Он, правда, один раз выглянул в окно, но меня не разглядел. Я заступила на пост в двадцать три тридцать восемь. С этого момента на объекте сохраняется спокойствие. В окнах у Янга горит свет.

— Значит, ждем. Если хочешь принести пользу, Касто, ступай сторожить парадный вход.

— Хочешь от меня избавиться? У Евы сверкнули глаза.

— Именно. Мы на службе. Как следователь по делам об убийстве Моппет, Йоханнсена, Пандоры и Ро, я имею полное право на координацию следственных действий, а потому…

— Ты сильная женщина, Ева. — Касто вздохнул, пожал плечами и подмигнул Пибоди. — Не туши огонек, Диди, я еще приду погреться.

— Прошу меня извинить, лейтенант, — заговорила Пибоди, как только Касто отошел. — Он действительно слышал наши переговоры… Наверное, не следовало брать его с собой, но я решила, что он может оказаться полезным.

— Ладно, это не проблема. — Услышав попискивание телефона, Ева сделала шаг в сторону, выслушала сообщение и кивнула. — Благодарю. — Она хотела машинально положить аппарат в карман, потом вспомнила, что у платья нет карманов, и убрала его в сумку. — Фитцджеральд сама призналась, что приняла наркотик. Неудивительно, что она не могла держать себя в руках.

— Только бы лабораторный анализ подтвердил вашу правоту, — воскликнула Пибоди.

— Будем ждать. — Ева перевела взгляд на Рорка. — Ожидание может затянуться. Тебе не обязательно здесь оставаться. Когда все закончится, Пибоди и Касто подвезут меня, куда я попрошу.

— — Ничего, мне нравится быть с тобой, лейтенант. К тому же… — Он вдруг крепко схватил ее за руку и отвел на несколько шагов. — Ты не докладывала о поклоннике из отдела по борьбе с наркотиками.

Ева запустила пальцы в волосы.

— Разве?

— И этот поклонник уделяет повышенное внимание изгибам твоей фигуры.

— Глупости, Рорк! Кроме того, сейчас он встречается с Пибоди.

— Это не мешает ему таращиться на тебя и пускать слюну!

Ева пренебрежительно усмехнулась, но внезапно поняла, что Рорк не шутит.

— Уверяю тебя, он совершенно безвреден.

— Я другого мнения.

— Брось, Рорк! Во всех мужчинах бурлит тестостерон. — Его глаза по-прежнему сверкали, и Ева с удивлением обнаружила, что ей это приятно. — Ты, случайно, не ревнуешь?

— Ревную. — Как ни унизительно было делать такое признание, он не стал притворяться.