Разумеется, когда наступит наш черед и когда «американка» начнет всерьез куролесить на улицах моих городов, все эти меры окажутся недостаточными. И тогда Маша с детьми переедут жить на остров Христа, а я останусь «на хозяйстве в лавке», общаясь с семьей лишь посредством писем, телеграфа и телефонных звонков. Ну, это если вдруг я окажусь на достаточно близком расстоянии, чтобы современная техника обеспечила мне такой звонок.

Се ля ви.

Что ж, это все впереди. А пока в Ромее зафиксировано лишь несколько десятков случаев «американки», в России же вообще пока ни одного зараженного. Во всяком случае, ни одного выявленного случая пока. Но насколько я владел цифрами, «американка» унесла жизни уже двенадцати моих ромейских подданных.

Хотя, конечно, это никак не сравнить с Америкой.

Да, я знал, что это ненадолго, что уже к осени будет большой всплеск, а потому торопился успеть сделать многое из того, что требует массовых мероприятий и встреч.

Впрочем, главным и опасным мероприятием будут выборы 14 октября в России. Главным и опасным во всех смыслах.

Да и в Ромее с медициной далеко не все благополучно сейчас. А в районах, где массово проживают османы, с докторами совсем туго. Совсем. Чуть лучше, чем было в Средневековье. А может, и не лучше. Так что там осенью тоже будут проблемы, особенно в части соблюдения гигиены, карантина и пандемического дистанцирования на всякого рода восточных базарах. Со всеми вытекающими отсюда проблемами для всей Ромеи.

Конечно, мы делали все, что было возможно, но требуемого количества медицинских работников у меня нет и не будет. Ибо взять их негде. Не появляются они по волшебству, несмотря на все наши старания и усилия. Их нужно учить, и учить много лет. Хотя, разумеется, нами и Минспасом с ИСС сделано очень многое.

Ну, даст Бог, эту напасть мы как-то переживем, а к голоду 1921 года мы подготовимся уже лучше.

Как и к локауту весны того же года. Да, собственно, мы уже начали готовиться. В том числе уже серьезно готовятся князь Волконский и граф Жилин.

Как говорится, кому война, а им точно мать родна!

Ибо мне на индустриализацию нужно очень много денег.

Очень.

Особенно с учетом того, что таких инсайдов, как пандемия 1918–1919 годов и гибель Шиффов со товарищи, у меня не так много в запасе. Да еще и так, чтобы я был точно уверен. Вот уверенности в Великой депрессии в 1929 году у меня не было, слишком многое изменится за это время. Нет, она наверняка случится, но спрогнозировать ее начало с точностью до месяца у меня вряд ли выйдет.

Поэтому на куда более близкий 1921 год я возлагал весьма большие надежды.

Да и не было у меня возможности ждать 1929 года.

Так что у нас в запасе ровно три года. Практически день в день. И всем мало не покажется.

Лишь бы мне на моих счетах не показалось «мало».

Остальным, кому должен, я прощу.

– Что читаешь?

Маша улыбнулась.

– Читаю твою новую книгу графа Алексея Толстого «Роботы освобождения».

– И как тебе?

– Ну, довольно забавно. И очень смело. Впрочем, ты-то точно знаешь, о чем эта книга.

Еще бы не знал, если я и был инициатором ее написания. И даже высочайше вычитывал отдельные фрагменты, внося правки и объясняя «автору», что же я хочу от него получить в итоге.

А в итоге должно было получиться творение, в котором не только раньше пьесы Карела Чапека «R.U.R.» появится слово «робот», но и коренным образом иначе будут расставлены акценты. Так, в отличие от антиутопии Чапека и многих последовавших за ним литературных и кинотворений, в романе графа Алексея Толстого роботы изображены исключительно в позитивном ключе, как часть светлого и счастливого будущего. Будущего освобождения, при котором научно-технический прогресс обеспечит человечеству эру всеобщего процветания и развития, взяв на себя весь тяжелый и механический труд.

Появление на свет этого романа по моему замыслу должно было дать толчок целой плеяде произведений, которые, через жанр научной фантастики, должны будут вдохновить многие десятки миллионов моих подданных на великие свершения, показать им через художественные образы тот прекрасный мир и ту замечательную жизнь, к которой мы все стремимся.

И которую, конечно же, обязательно достигнем в самое ближайшее время.

Куда быстрее, чем построение коммунизма к 1980 году.

Светлое будущее. Воздушные и космические корабли, огромные парящие в небе города и орбитальные станции, полеты на Луну и Марс, освоение океанского дна и все такое прочее – все это я собирался вбить в головы массового читателя и зрителя, рождая новое поколение мечтателей и романтиков, которые потащат за собой в грядущее всю империю. Да и все человечество в целом.

И, конечно, куда более приземленные вещи и сбывшиеся молитвы. Отсутствие голода. Сытые дети. Уверенность в завтрашнем дне. Земля. Работа. Образование. Перспектива. Реальная возможность личного роста и карьеры. Многое и многое из того, что мне, человеку из будущего, могло бы показаться обыденным и банальным, но что для огромного количества моих подданных было невообразимой мечтой.

Да что там говорить, это сейчас мечты не только для моих подданных, но и для подавляющего большинства живущих на этой планете.

Кому-то это может показаться смешным и самонадеянным, но я все чаще задумывался над тем, что не только на судьбу России мог бы повлиять. В конце концов, разве не заслужили земляне лучшего двадцатого века? Без океанов крови? Тем более что общее настроение сейчас весьма предрасположено к тому, что все горести и войны остались позади, а впереди все будет обязательно очень хорошо.

Что мы и вбивали в головы. Вели битву за умы со всей серьезностью.

Иначе мы проиграем мобилизацию всех сил, и та же индустриализация не даст качественного эффекта. И новые популярные книги были одним из моих полков в битве за новое сознание.

Речь, понятное дело, шла не только о книгах. Плакаты, огромные панно на всю стену многоэтажки, лубочные сборники, именуемые в мое время комиксами, радиопостановки, журналы, газеты и, конечно же, кино. Появлялись, словно грибы после дождя, разного рода научно-популярные журналы, в том числе и варианты журналов, столь любимых мной в моем детстве. Детских, в частности, тоже. И это не говоря уж о том, что «Вокруг света» в этой реальности не прерывал свой выпуск, а успешно издавался, обретая новых читателей и новые направления своего развития.

И мы брали не только формой, но и ярким увлекающим содержанием.

И, кстати, слова «космонавт» и «электронно-вычислительная машина (ЭВМ)» тоже уже появились на свет в фантастических романах и повестях. Как и некоторые другие слова и понятия, которые в моей истории появились значительно позже.

Да и Ханжонков, получив заказ на экранизацию «Роботов освобождения», уже собрал на съемочной площадке самых популярных звезд немого кино России, что не могло не вызвать всплеска интереса к этой теме.