– Ужасно жаль Дитера, – вздохнула Чарли. – Август рассказал.

– До сих пор не верится. – Кирстен хотела закрыть глаза, но боялась того, что ей может присниться. – Здесь где-нибудь есть татуировщик?

Чарли легонько коснулась пальцами ее запястья, двух черных ножей, нанесенных на кожу с разницей в два года.

– Сколько?

– Один. Лучник на дороге.

– Татуировщик живет в самолете «Люфтганзы». Завтра вас познакомлю.

Кирстен смотрела, как с другой стороны свода палатки ползет муравей: крошечное тельце и невидимые точечки ножек.

– Я в последнее время думаю о той детской, – произнесла она.

Несколько лет назад Кирстен, Чарли и Август обыскивали огромный загородный дом около устья реки Сент-Клэр. В дом явно забирались, и не раз, но уже годами или даже целое десятилетие он стоял нетронутым и пыльным. Наконец Август сказал, что пора возвращаться к «Симфонии». Кирстен поднялась на второй этаж в поисках Чарли и обнаружила ее в бывшей детской. Чарли глазела на фарфоровый чайный сервиз для кукол. Кирстен позвала, но она даже не повернулась.

«Чарли, нам пора, – сказала Кирстен. – До «Симфонии» миля пути».

Подруга словно ничего не услышала.

«Ладно, – продолжила Кирстен и кивнула в сторону аккуратно расставленных на миниатюрном столике чашечек, – давай заберем его с собой».

Чарли не ответила, по-прежнему зачарованно глядя на сервиз. Снизу донесся голос позвавшего их Августа, и Кирстен вдруг ощутила, что из угла комнаты за ними кто-то наблюдает. Там никого не было, в комнате вообще ничего не осталось, кроме столика и детского кресла-качалки в том углу. Но тогда почему сервиз стоял так аккуратно, когда по всему разграбленному дому царил беспорядок? Вновь бросив взгляд на столик, Кирстен поняла, что на сервизе нет пыли. Единственные следы на полу принадлежали им с Чарли, да и сама Чарли стояла слишком далеко, чтобы дотянуться до сервиза. Чья маленькая ручка расставила эти кукольные чашечки? Было легко представить, что кресло покачивается, совсем чуть-чуть. Кирстен старалась не смотреть на него. Она поспешно сгребла крошечные чашки и блюдца в наволочку. Чарли все так же молча наблюдала. Затем Кирстен сунула сверток в ее рюкзак и, схватив подругу за руку, потянула вниз, наружу, на заросшую лужайку. Только там, под теплым майским солнцем, Чарли моргнула и постепенно пришла в себя.

– Та детская – просто странность, – произнесла Чарли сейчас, спустя все эти годы, в своей палатке на территории аэропорта. – Очередная странность в полной странностей жизни. Не знаю, что тогда на меня нашло.

– Всего лишь?

– Мы уже сто раз обсуждали. В комнате, кроме нас, никого не было.

– Сервиз был чистым, без пыли.

– Ты хочешь знать, верю ли я в привидения?

– Не знаю. Наверное. Хочу.

– Не верю, конечно. Только представь, сколько бы их летало вокруг.

– Да, – произнесла Кирстен, – именно так.

– Закрывай глаза, – пробормотала Чарли, – я с тобой посижу. Постарайся заснуть.

Вечером Август, Чарли и шестой гитарист устроили музыкальный концерт. Саид, чьи раны очистили и перевязали, спал в лазарете на первом этаже в зоне выдачи багажа. Чарли играла на виолончели, закрыв глаза и улыбаясь. Кирстен стояла позади толпы зрителей и старалась сосредоточиться на звуках, но музыка всегда ее расслабляла и мысли текли сами по себе. Дитер. Пророк, единственный встреченный человек, обладавший «Станцией Одиннадцать». Лучник на дороге, нож в его груди. Дитер в роли Тезея и «Сон в летнюю ночь». Дитер варит свой фальшивый кофе по утрам. Дитер спорит с ней о татуировках. Дитер в ночь, когда Кирстен познакомилась с ним в Огайо, когда ей было четырнадцать, а ему под тридцать, полжизни назад.

В первую ночь в составе труппы, у костра, Дитер подал Кирстен ужин. Она чувствовала себя ужасно одиноко с тех пор, как умер брат и согласие «Симфонии» взять ее к себе стало чуть ли не лучшим событием из всех, что с ней когда-либо случались. Кирстен помнила, что настолько переволновалась, что едва могла есть. Она помнила, как Дитер говорил с ней о Шекспире, о его работах, семье, истерзанной чумой жизни.

«Погоди, это что, он болел чумой?» – спросила тогда Кирстен.

«Нет, – ответил Дитер, – я имею в виду, что она предопределяла его судьбу. Не знаю, что у тебя с образованием. Ты знаешь, что такое «предопределять»?»

Да. И увидел я новое небо и новую землю. Кирстен отвернулась от света и музыки. Южная стена терминала была почти полностью стеклянной, со следами детских ладошек где-то на уровне пояса. Начиналась ночь, и самолеты блестели под звездами. Вдалеке переступали с места на место четыре коровы, которых загнали в погрузочный док, кудахтали куры. Внизу что-то плавно скользнуло – в тенях охотилась кошка.

Неподалеку от зрителей на скамейке сидел старик. Он сбрил волосы и носил на шее шелковый шарф, завязанный мудреным узлом. Кирстен не хотела ни с кем разговаривать, но заметила старика слишком поздно и молча развернуться было бы невежливо. Поэтому она кивнула ему и опустилась на противоположный край той же скамейки.

– Кирстен Реймонд. – Старик говорил с уже почти незаметным британским акцентом. – Я Кларк Томпсон.

– Простите, – отозвалась она, – нас ведь уже представили, разве нет?

– Вы согласились посмотреть мой музей.

– Да, мне интересно. Может, завтра. Сегодня я очень устала.

– Понимаю.

Некоторое время они оба молчали.

– Мне сказали, что скоро здесь будет «Симфония».

Кирстен кивнула. Хотя без Дитера это уже другая «Симфония». Кирстен безумно хотелось спать. По полу зацокали когти – Лули нашел хозяйку. Он сел рядом и положил морду на ее колени.

– Пес вам очень предан.

– Он мой друг.

Кларк прокашлялся.

– За этот год я много общался с Чарли. Она упомянула, что вы интересуетесь электричеством. – Он поднялся, опираясь на трость. – Понимаю, что вы устали, что последние несколько дней оказались тяжелыми. И все же, думаю, вам будет интересно кое-что увидеть.

Мгновение поколебавшись, Кирстен согласилась. Она не имела привычки следовать за незнакомцами, но Кларк был пожилым и двигался медленно, а у нее на поясе висели три ножа.

– Куда мы идем?

– В командно-диспетчерский пункт.

– Наружу?

Кларк уже зашагал вперед. Кирстен прошла за ним сквозь стальную дверь неподалеку от входа в музей и спустилась в ночь по темной лестнице. Кругом пели сверчки. Мимо пролетела небольшая летучая мышь.

Вблизи самолеты оказались куда больше, чем представляла Кирстен. Она разглядывала темные иллюминаторы, изгибы крыльев. Невозможно представить, что эти огромные махины когда-то поднимались в воздух. Кирстен снова увидела кошку. Та прошмыгнула мимо командно-диспетчерского пункта, и тут же послышался писк пойманного грызуна. В самом пункте Кирстен первым делом попала в небольшое помещение, где сидел охранник. В дверях лифта отражались огоньки свечей. Дверь на лестницу подпирал камень.