– Очень умно! – сказал наконец Игинги. – Император будет держать правителя, кто бы из них это ни был, в кулаке, а Краснегар будет посылать налоги, чтобы оплатить стоимость защиты.

– Более того, ваши кредиторы вряд ли достанут вас там, а вы легко можете собрать там сорок две тысячи империалов, чтобы заплатить долги.

Он остановился у камина и посмотрел на нее с улыбкой почти презрительной.

– Это нельзя будет сделать, не вызвав голод. Как я слышал, жизнь там и так достаточно сурова.

– В вас заговорила совесть? Он пожал плечами.

– Это может привести к моему разжалованию или хотя бы замене.

– Моя семья имеет некоторое влияние в Хабе, проконсул. Он усмехнулся.

– Правда. Ваш сын не поедет в Краснегар?

– Он скорее умрет.

– Но зачем посылать туда девчонку? Пожените их сейчас, пока она здесь, под рукой. Она может подписать мое назначение до моего отъезда.

Это, конечно, было самым уязвимым местом ее плана. Экка это предвидела и приготовила ответ.

– Этот документ будет сомнительным, если она подпишет его заранее. Да и народ не поверит, если не увидит ее саму, подписывающую по своей воле.

Игинги опять усмехнулся.

– А что насчет джотуннов? С гномами и гоблинами легко воевать, но война с джотуннами будет кровавой. Вы рассчитываете, что Калкор согласится с вашим блестящим планом?

Герцогиня пожала плечами.

– Сомневаюсь, что ему будет до этого дело. Насилие и грабежи – вот что интересует его по-настоящему. Если бы он хотел, он давно захватил бы Краснегар. А танов можно подкупить.

– Возможно. Вы хотите, чтобы принцесса вернулась со словом!

– С каким словом?

Игинги хрипло расхохотался, откинувшись назад в кресле.

– Это же всем известно, что короли Краснегара до сих пор владеют одним из слов Иниссо. Если бы я знал слово, возможно, удача за игорным столом повернулась бы ко мне лицом.

Экка задумчиво покрутила свою трость, рассматривая золотой набалдашник.

– В таком случае девушка остается здесь. Иносолан в моих руках, а без нее никто не узнает слово… если оно вообще существует, конечно.

– Хорошо, я согласен, – сказал он. – Вы даете мне Краснегар в ленное владение, от имени вашего сына, а я посылаю обратно принцессу, знающую слово. Вы оплачиваете расходы.

– Это переходит всякие границы! Игинги хмыкнул.

– Это обязательное условие! Если называть вещи своими именами, я уже выжал из Пондага все, что можно. Мои люди несколько месяцев не получали жалованья и близки к бунту. Так что для начала мне нужна тысяча плюс принцесса, и я беру ее в Краснегар. Вы получите ее обратно и со словом, если она его узнает.

С самого начала Экке было ясно слабое место ее плана – она должна довериться этому прожженному негодяю. Но если ему действительно так нужны были деньги, то она будет иметь над ним хоть какую-то власть.

– Ваша жена, наверное, останется здесь. Путешествие будет слишком тяжело для нее.

Его глаза сузились.

– Вероятно, защита от гоблинов потребует больше людей, чем я сначала рассчитывал. Мне нужно две тысячи империалов на издержки.

Грабеж! Впрочем, Экке было нечего терять, кроме двух тысяч империалов и – невестки. Анджилки сможет иметь сына от краснегарской принцессы, и следующий герцог Кин-вэйла унаследует два слова. Это стоило риска!

– Согласна! – ответила она.

Держа шлем под мышкой, Игинги поднялся и отсалютовал.

– Значит, договорились.

– И теперь ваша задача доставить девицу в Краснегар. Он усмехнулся.

– Мадам, я доставлю ее в Краснегар, даже если для этого мне придется уничтожить каждого гоблина в Пандемии и тащить ее, рыдающую, всю дорогу.

И сэр Ланселот проснулся, и пошел, и взял лошадь,

и ехал весь тот день и всю ночь через лес, плача.

Мэлори. Смерть Артура

Племя Росомахи жило когда-то высоко на холмах, поросших лесом, в самой южной из гоблинских деревень, недалеко от Пондага. Но еще довольно давно селение подверглось набегу отряда импов, которые перебили жителей и деревню сожгли. Лишь один из домов избежал разрушения – когда-то он был домом мальчиков – и теперь использовался время от времени проходящими путниками.

Рэп нашел его благодаря ясновидению, когда снег повалил хлопьями и стало ясно, что надвигается буран. Маленького Цыпленка погода не волновала, так как он мог зарыться в сугроб и сидеть там несколько дней, не выходя даже по нужде. Рэп, предпочитавший крышу над головой и тепло очага, был очень рад, когда они добрались до полуразрушенного строения.

Теперь путники сидели у потрескивающего костра. Тени метались по бревенчатым стенам, вокруг завывал ветер, в щели задувало снег, который скапливался в углах. Но все-таки холод ощущался уже меньше, ведь они значительно продвинулись у югу, а кроме того, приближалась весна. Рэп развязал тесемки своей куртки, а гоблин разделся по пояс и сидел неподвижно, глядя в огонь и шевеля его время от времени длинной палкой. Возможно, он жалел об отсутствии медвежьего жира, которым обожал натираться. Флибэг вытянулся на грязном полу подальше от огня, его лапы подергивались во сне.

Судя по ощущениям Рэпа, снаружи не было никакого движения. Маленький Цыпленок не мог охотиться в такой снегопад. Этого не мог даже Флибэг, иначе Рэп послал бы его на охоту. У них было пищи ровно на полтора дня.

Какое-то время они спали. Рэп вдруг сообразил, что здесь он впервые получил возможность поговорить с Маленьким Цыпленком. До этого, на протяжении многих недель, они или бежали в масках, или были слишком измучены, чтобы разговаривать.

– Я хочу рассказать тебе свою историю, – начал он. – Ты поймешь, почему мы идем на юг.

Здоровенный гоблин посмотрел на него без тени интереса в раскосых глазах.

– Падали незачем знать.

– Но я все равно расскажу тебе, разве ты не любишь рассказы?

Маленький Цыпленок лишь пожал плечами.

– Ну ладно, – упрямо продолжал Рэп. – Тот человек, который привел меня, называл себя Волчьим Зубом. Так вот он – что-то вроде демона.

Это не вызвало никакой реакции у гоблина. Ничто из рассказа не вызвало реакции. Рэп рассказал об Инос и умирающем короле Холиндарне, об Андоре и его способности очаровывать людей. Он рассказал об их путешествии из Краснегара и о необъяснимом появлении Дарада.