на берег, но глыбы льда, покрывшие весь бак и, можно сказать, превратившие в одну сплошную массу брашпиль, цепь и носовую часть, не позволили этого выполнить... Изломанные топоры, интрепели[46] и другое абордажное оружие, найденные в разных местах на верхней палубе тендера, говорят ясно об усилиях, употреблённых для обрубания льда»212.

Отправляя предписание капитану парохода, который должен был отбуксировать тендер в Севастополь, Нахимов не преминул предупредить, что лучше держаться ближе к берегу, и напомнил: «...предусмотрительность и осторожность в море всегда нелишнее дело».

Морская библиотека

В 1837 году в самом центре Севастополя, рядом с местом будущего собора Святого равноапостольного князя Владимира, заложили фундамент здания, предназначенного для Морской библиотеки. Сама библиотека появилась в городе ещё в 1823-м, книги в неё жертвовались и покупались самые разные: произведения российской и зарубежной словесности (последние — в переводах), специальная морская литература на иностранных языках, результаты научных изысканий. Со временем накопилось несколько тысяч томов, а вот здание книгохранилища сильно обветшало. В Севастополе несемейному офицеру в свободное время пойти было некуда — разве только в чайную или в питейное заведение. Эта праздность, по мнению Лазарева, и «ввергала их в такие проступки, кои даже лишали их чести»213. Новая библиотека, по замыслу адмирала, должна была стать не просто вместилищем книг, но центром культурной жизни города, «источником приятных и полезных для молодых людей занятий». Чтение и самообразование были верными способами воспитания офицера.

Стоимость нового здания оценили в 50 тысяч рублей — сумма не такая уж и большая. Офицеры пожертвовали деньги на благое начинание, но их оказалось недостаточно. И Лазарев предложил использовать призовые, которые со времён адмирала Сенявина не были востребованы по каким-либо причинам. Набралось 47 тысяч русских ассигнаций, «36 венецианских, 5 папских червонцев и 42 гишпанских талера» — прямо-таки нумизматическая коллекция, сложившаяся за XVIII век.

Для устройства библиотеки Лазарев нашёл среди своих учеников самых деятельных сподвижников — Корнилова и Нахимова. Оба они вошли в совет директоров, Корнилов был избран ещё и секретарём-казначеем. Нахимова адмирал в письмах называл «самым первым помощником во всём».

Нахимов был большим охотником до чтения, когда позволяло время, на берегу или в период болезни, свободные часы проводил с книгами. Как и многих моряков, больше всего его привлекали описания путешествий и воспоминания о морских экспедициях. Ещё в кругосветке он брал из библиотеки Лазарева книги на английском языке об адмиралах британского флота, читал о плаваниях Кука, Лисянского, Сарычева. Самым интересным, конечно, было сравнивать прочитанное с увиденным воочию.

В 1820-е годы были напечатаны «Записки морского офицера» В. Б. Броневского о средиземноморской экспедиции под командованием адмирала Сенявина. Они были очень популярны, многие ими зачитывались. В письме с Мальты Нахимов чуть иронично заметил: «Что сказать тебе о Палермо? Что довольно весело провёл время, осматривая все достойное замечания, но не нашёл и половину того, что описывает и чем восхищается Броневский». Похоже, Нахимов не разделял общих восторгов по поводу творчества Броневского и был в этом не одинок. А. С. Пушкин, прочитав «Историю Донского войска» того же автора, отозвался совсем уже нелестно: «Политические и нравоучительные размышления, коими г. Броневский украсил своё повествование, слабы и пошлы и не вознаграждают читателей за недостаток фактов, точных известий и ясного изложения происшествий»214. Читать произведение, где недостаток фактов заменяется измышлениями автора, Нахимову было неинтересно.

Все биографы отмечали нелюбовь Нахимова к письму. Но его лаконичное и живое описание сражений и плаваний читать намного любопытнее, чем фантазии иных романистов, от которых, к слову, пострадал и сам Нахимов. В современном «Морском сборнике» к юбилею адмирала было напечатано якобы документальное повествование, в котором нет ни документов, ни повествования, зато немало авторских придумок вроде анекдотов, что рассказывают на не совсем трезвую голову. Самое прискорбное — что это сочинение было напечатано не в бульварной газетёнке, а в журнале, основанном Нахимовым.

Впрочем, Павел Степанович Нахимов в защите не нуждается, о горе-сочинителях же он сам высказался достаточно определённо: «Все неудачи в литературе при доказанной опытности писателей происходят от того-с, что всё одни и те же лица пишут. Сидит себе человек на одном месте, выпишет из головы всё, что в ней было, а там и пойдёт молоть себе, что попало. Другое дело-с, когда человек описывает то, что видел, сделал или испытал, и притом поработал довольно над своей статьёй, и отделал её, как следует-с. Боюсь я за “Морской сборник”, чтобы с ним не случилась та же оказия-с. Когда возьмутся писать два-три человека каждый месяц по книге, то выйдет ли толк?»215 Что ж, и актуально, и метко — прямо «в яблочко».

А вот его суждение о литературе и литераторах:

«— Просматривал я газеты, полученные с последней почтой, — сказал Павел Степанович, садясь за стол. — Думал найти в фельетоне что-нибудь о новой книжке “Морского сборника”. Нет ни слова, а как много пишут они пустяков! Споры ни на что не похожи-с; я был заинтересован последним спором, захотел узнать, из чего они бьются, — как скучно ни было, прочёл довольно много. Дело вот в чём-с. Один писатель ошибся, слово какое-то неверно написал-с; другой заметил ему это довольно колко, а тот вместо того, чтобы поблагодарить его за это, давай браниться! И пошла история недели на две; что ни почта, то всё новая брань. Нет, право-с, эти литераторы непонятный народ-с, не худо бы назначить их хоть в крейсерство у кавказских берегов, месяцев на шесть, а там пусть пишут, что следует.

Все засмеялись, и Павел Степанович также.

— Да не досадно ли, право-с, — продолжал адмирал, — ведь вот хоть бы “Морской сборник”, — радостное явление в литературе! Нужно же поддержать его, указывая на недостатки, исправляя слог не в специальных, а в маленьких литературных статьях. Наши стали бы лучше писать от этого-с... Критиковать, значит указывать на достоинства и недостатки литературного труда. Если бы я писал сам, то был бы очень рад, если бы меня исправлял кто-нибудь, а не пишу я потому, что достиг таких лет, когда гораздо приятнее читать то, что молодые пишут, чем самому соперничать с ними»216.

Морская библиотека — любимое детище не писателей, но страстных читателей, коими были и Нахимов, и Корнилов. Адмирал Лазарев за годы командования Черноморским флотом хорошо изучил нравы и обычаи тамошних чиновников, на их исполнительность и честность не рассчитывал. Пока строили новое здание и создавали совет директоров, он поручил провести