Льюис схватил Тэда за голову и насильно повернул лицом к кровати.

– Не знаю. Честное слово, не знаю! Ну, я ей, возможно, что-то такое сказал, уже толком не помню. У нас никак не получалось. Она никак не могла посмотреть в камеру как надо. А я во что бы то ни стало должен был снять этот кадр. Сегодня ведь последний день съемки. Я же сказал: шесть недель и два дня, так оно и вышло. Господи, Льюис, да убери лапы! Ты что, пьяный, что ли? Мне же больно. Отпусти…

– Если ты ей что-то сделал, задница, если ты все испортил, тебе будет еще больнее. Я тебя…

– Отпусти его, Льюис.

Услышав ее голос, Синклер чуть не подпрыгнул от неожиданности. Обернувшись, он увидел, что она сидит на кровати, кутаясь в простыню. Плакать она перестала. Позже, годы спустя, Льюис понял, что тогда он в первый и последний раз видел ее плачущей.

– Все нормально, Льюис. Правда.

Она сглотнула. Ее лицо было под гримом мертвенно-бледным, глаза казались огромными темными пятнами. Синклер отпустил Тэда и медленно подошел к кровати.

Остановился, не зная, что делать дальше. Он понимал: с ним происходит нечто важное, что-то в нем меняется. Льюис просто протянул Хелен руку, и она тоже подала ему свою.

– Я сама виновата. – Ее голос окреп. – Тэд просто делал свою работу. Ему нужен был кадр, у меня не получалось. И тогда он сказал такое, что меня… расстроило.

Она смотрела на Тэда. Льюис заметил, как их взгляды переплелись. Холодно и с полным взаимопониманием. Потом она отвернулась. Синклер понял, что Хелен солгала.

В его воображении возникли соблазнительные, скотские картины. Он в ужасе отогнал их прочь, больше всего испугавшись того, что они его возбуждают. Глядя на безмолвного Тэда, Льюис впервые понял, как умеет этот человек подавлять окружающих. Какая-то темная сила тянула их с Хелен, крутила ими. Льюис чувствовал, что должен сопротивляться, но ни характер, ни жизненный опыт не могли ему в этом помочь. У Синклера было ощущение, что его обманом ввергают в нечто недоступное его пониманию. Спастись можно, только если вырвешься из этого капкана. Ужасно хотелось ударить Тэда, раздавить его, чтобы хотя бы продемонстрировать свое физическое превосходство. Льюис уже сделал шаг вперед, но остановился. Откинув со лба прядь светлых волос, он заколебался. Посмотрел на Хелен, на Тэда, снова на Хелен и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Ладно. Идем отсюда к чертовой матери.

Хелен немедленно соскочила с кровати, запахнула полы халата и взяла Синклера за руку.

– Льюис, я с тобой.

В тот же миг Льюиса пронзило ощущение триумфа, внезапное ликование, словно он одержал победу в трудноватом бою. Он взглянул на Тэда – тот невозмутимо пожал плечами.

– Наверно, вечеринка уже началась.

– Я не хочу туда, – сказала Хелен Льюису. – Давай вообще туда не вернемся. Я хочу немедленно отсюда уехать. Все равно куда.

Она говорила с Льюисом как-то по-детски требовательно, словно Тэда вовсе тут не было. Синклеру странным образом польстила эта интонация – Хелен как бы не сомневалась в том, что он способен решить любые ее проблемы.

– Не хочешь туда – не пойдем. Куда скажешь, туда и отправимся.

– Спасибо, Льюис. – Она сжала ему руку. – Я пойду переоденусь.

Она вышла в соседнюю комнату, которая использовалась как гримерная. Как только закрылась дверь, Тэд тихонько присвистнул. Потом прислонился к стене, улыбнулся и покачал головой.

– Ох, Льюис, Льюис…

Голос был веселый и даже снисходительный. Синклер ответил свирепым взглядом.

– Что тебя веселит?

– Вряд ли ты поймешь. Вряд ли.

Льюис неуверенно посмотрел на него. Торжество и странное ощущение собственного всемогущества куда-то исчезли; обессиленный, он рухнул на кровать.

Снова навалилось похмелье, нахлынуло смятение. Наверно, я еще не протрезвел, подумал Синклер. Он не понимал, что с ним происходит, почему он одновременно злится, ревнует, чувствует себя призванным и отринутым, сильным и беспомощным. Он только что присутствовал при пробе сил, стычке, но вовсе не между ним и Тэдом, а между Тэдом и Хелен. Но, кажется, ей он, Льюис, нужен. Ведь она обратилась за помощью не к Тэду, а к нему. И все же где-то в подсознании Синклер догадывался, что его попросту использовали. Он закрыл лицо ладонями.

Тут Тэд вдруг сделался очень обходительным. Он объяснил, что Хелен все время была в напряжении, съемки значили для нее так много, она просто сорвалась в самый последний день. Женщины, кажущиеся спокойными, на самом деле гораздо, больше склонны к истерике. Хелен надо куда-нибудь уехать, развеяться – Льюис ведь и сам давно об этом твердит. Вот пусть и едет с ней. Хелен ему доверяет, она дала это понять. Все равно кто-то должен за ней приглядывать – они ведь уже говорили об этом. Иначе она опять возьмет и сбежит, как в Париже. Они же этого не хотят, верно? С Хелен обязательно нужно работать еще – когда Льюис увидит отснятый материал, он сам поймет. На пленке она выглядит просто невероятно, поразительно. Лучше ей пока этого не говорить, чтобы не зазналась, не стала слишком самоуверенной. Она еще очень молода, полуженщина-полуребенок. У нее бывают капризы, и надо ей потакать, вести себя с ней как с маленькой. Не хочет на банкет – не надо. Не хочет возвращаться в палаццо – ради бога.

Тэд нес подобную чушь до самого возвращения Хелен. Увидев ее, Льюис вдруг подумал, что Тэд, возможно, и прав. Она совершенно овладела собой, была хоть и немного бледна, но абсолютно спокойна. Нервный припадок (если это был припадок) миновал.

Решили, что Льюис сводит ее поужинать, и там они решат, как быть дальше; если уезжать, то куда и когда. Тэд в разговоре почти не участвовал, его, казалось, это не интересовало. Он просто бродил по комнате, возился с аппаратурой, проверял коробки с пленкой. Когда Льюис и Хелен направились к двери, он едва взглянул на них.

– Что? А, да-да… Поступайте как хотите. Я буду занят монтированием. Позвоните как-нибудь. В общем, увидимся. Привет…

Льюис отвел ее на площадь Императора Августа, в ресторанчик «У Альфредо», где отлично готовили феттучине. Там, за прекрасным ужином и бутылкой кьянти, Льюис воспрял духом. Без Тэда недавняя сцена казалась нереальной, а собственная тревога абсурдной. Впервые Синклер с Хелен без посторонних, впервые он куда-то ее пригласил. Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

Льюис то и дело тайком поглядывал на Хелен. Если б она хоть чуть-чуть кокетничала, как другие женщины, все было бы куда проще. Но Хелен никогда не вела себя игриво – за шесть недель Льюис имел возможность в этом убедиться – и умела дать отпор, если кто-то пытался заигрывать с ней. Некоторые парни из съемочной группы пытались, например, Ллойд Бейкер. Хелен слегка вздернула подбородок, ее голубые глаза вспыхнули огнем и тут же сделались ледяными. Льюис ни за что не хотел бы нарваться на такую же реакцию, да и потом, его вовсе не тянуло флиртовать или вульгарно приставать к Хелен. Обычно он управлялся с женщинами лихо, но в этом случае всегдашняя техника казалась ему неуместной и неприличной.