Гендзи невольно вспомнил: как последний раз с отцом стрелял из лука по жирным фазанам, которые здесь когда-то водились в избытке.

Покуда кормилица заботилась о наследниках, утомлённые дорогой наложницы также предпочли уединиться в своих покоях, император поднялся на стену замка, увы, она была не столь высока, как хотелось бы. Неожиданно Гендзи вновь посетила мысль, что он беспечно жил последнее время, даже не задумываясь над судьбой детей, не говоря уже о государстве.

Вокруг замка раскинулся военный лагерь из множества шатров, горели костры. Гендзи вдохнул холодный воздух, наполненный тревогой и дымом, ему стало невыносимо одиноко и страшно…

– Как я мог?! – сокрушался он. – Отец бы стыдился меня… А, если клан Тюсингура не поддержит меня? Лучше об этом не думать…

Он ещё немного постоял и, минуя дозорные посты, направился в свои покои.

С раннего утра император занимался государственными делами. Его секретари составили послания к кланам Тюсингура, Ямана и Акамацу, которые Гендзи скрепил своей подписью и печатью. Все эти кланы когда-то были союзниками Оды Нобунаги и поддерживали императора Митихито Огимати. Правда, многое с тех пор изменилось, но Гендзи, подписывая обращения к даймё, надеялся на их поддержку.

Замок клана Тюсингура располагался относительно недалеко от Сэгикахары, всего на расстоянии четырёх ри. Поэтому Токугава Иэясу отправился лично к Тюсингуре Корэмицу в сопровождении отряда самураев, дабы склонить его на сторону императора; кланам Ямана и Акамацу направили гонцов с посланиями.

…Дорога петляла вдоль озера Бива, господин Токугава несколько отвлёкся от тягостных мыслей и залюбовался местными пейзажами. Приближался час Овна, когда посланники вступили во владения даймё Тюсингура Корэмицу, и вскоре достигли его родового замка.

Замок выглядел почти так же, как и Сэгикахара, убежище императора. Клан Тюсингура никогда не славился богатством, но вот искусными воинами – пожалуй.

По мере приближения к замку Токугава Иэясу подыскивал веские аргументы, которые смогли бы склонить господина Корэмицу на сторону императора. Дозорные со стен замка заметили приближение отряда из двадцати самураев и были готовы поднять боевую тревогу, но зимнее солнце пробило серую небесную завесу, осветив своими лучами императорские штандарты.

Начальник замковой стражи поспешил с докладом к даймё:

– Господин, на подходе к замку отряд из двадцати самураев. Передовые держат императорские штандарты.

Тюсингура совершенно спокойно заметил:

– Мои верные люди доложили, что в Сэгикахару ждали прибытия высоких гостей. Видимо, кто-то из императорского дома решил нанести мне дружеский визит. Откройте ворота.

Отряд Токугава Иэясу беспрепятственно проследовал на территорию замка, самураи спешились.

Корэмицу Тюсингура поспешил навстречу к посланнику императора.

– Я приветствую вас в замке Тюсингура. Надеюсь, вы прибили с добрыми вестями?

Токугава Иэясу подошёл к даймё, поклонился и вручил ему императорский свиток:

– Я, Токугава Иэясу, Верховный командующий императорской гвардией.

– Прошу вас, господин Токугава, – Тюсингура направился к распахнутым сёдзи, – следуйте за мной.

Даймё и Токугава расположились в небольшом скромном зале, который отапливался посредством нескольких жаровен, каллиграфические свитки украшали деревянные стены. Токугава быстро сориентировался, о чём именно следует говорить с хозяином замка.

– Сёгун намеривается захватить Киото и провозгласить себя императором Поднебесной, – сказал он и отпил тёплый сакэ из глиняной чашки.

– С тех пор как в государстве существует двоевластие, сёгуны постоянно стремились к трону Аматэрасу. Видимо, его сила столь притягательна, что невозможно устоять… – резонно заметил Тюсингура.

– Император располагает сведениями, что Тоётоми собирается выступить из Исиямы в середине этой луны. Времени осталось слишком мало, я мог бы долго расточать перед вами светские любезности, но, увы, – сейчас это непозволительная роскошь. Не скрою – императору нужна помощь, иначе он и его наследники погибнут. – Продолжил Токугава.

– Эти сведения достоверны?

– Да, несомненно.

Даймё многозначительно хмыкнул.

– Много лет я ждал, когда же Гендзи-тенно осмелиться выступить против ненавистного Тоётоми, погубившего кланы: Нобунага, Уэсути, Конно, Ридзёдзи, Симаку, Одавара… И многие другие. Пятнадцать лет минуло, прежде чем он из юноши превратился в государственного мужа – поздновато… А ведь мы почти ровесники…

Посланник замер: что это значит – отказ?

– Прошу вас, господин Тюсингура всё взвесить…

– А что тут взвешивать? Я – не весы на рыночной площади Киото. Мой отец погиб в Адзути вместе с Одой Нобунагой пятнадцать лет назад. Не многим тогда удалось спастись, но тем, кто добрался до нашего замка, я дал приют и службу… Сколько же мне было? Кажется, тринадцать лет… Отец оставил меня в замке, приказав защищать младших сестёр и братьев. Тех, кто уцелел в Адзути, было семнадцать человек: пятнадцать ронинов и две женщины-сужанки, страшные вещи они рассказывали… – господин Корэмицу сделал глоток сакэ и прервал свой рассказ.

– Так вы согласны?

– Да, – коротко ответил даймё. – Сегодня же я пошлю вестового к молодому Хисикава, его замок находится по-соседству. Его отец и старший брат верно служили Нобунага и также погибли в Адзути при весьма таинственных обстоятельсвах. Думаю, род Хисикава сможет экипировать пятьдесят самураев, не более. Я же – сто двадцать, а если привлечь юношей, достигших четырнадцати лет, то, пожалуй, – сто пятьдесят. Итак, завтра к вечеру я обещаю прийти в Сэгикахару с отрядом из двухсот воинов.

* * *

Годайго спустился с гор в долину, дабы поохотиться на зайцев. И вот, когда он выследил животное, следуя по его петлявшим следам, то услышал стук копыт – приближались всадники.

Юноша замер и прислушался, его чуткий слух уловил многое…

– Отряд примерно из двадцати всадников, направляется к замку господина Тюсингура … или Адзути … или замку Хисикава.

Годайго забрался на холм, перед его взором предстала долина, запороженая снегом, вдали действительно виднелся отряд из двадцати воинов. По мере приближения отряда, юноша разглядел штандарты передовых – красный круг на белом поле…

Отряд приблизился к развилке дорог, первая шла к Адзути, вторая – к замку Хисикава, третья – к замку Тюсингура. Всадники проследовали в третьем направлении…

Годайго поспешил домой к матери, в горную хижину. Юноша, прожив всю свою жизнь в горах, и проводя время на охоте, сборе хвороста или, помогая матери по хозяйству, был силён и вынослив. До горной хижины его отделяли примерно три ри, но для него это было сущим пустяком.