пытку. Ей больно не столько от прикосновений этих пятен, сколько от того, что они бегают по ней и пробуждают какие-то скрытые страхи.

Аарон начинает идти по коридору с закрытыми глазами, не убирая руку со стены. Он что-то бормочет себе под нос, и я на секунду ощущаю… нечто. Своего рода обиду на то, что мы с Аароном родились с одинаковым количеством силы, но он сумел отточить и развить свои способности за годы работы с «Детьми Бригитты». До такой степени, что смог почувствовать остаточную магию, едва войдя в ванную комнату на чердаке. И что он может таким зрелищным и разрушительным способом повлиять на Хэзер Бэнбери. Он на техническом уровне понимает то, что я лишь иногда постигаю инстинктивно.

И я завидую. И в этой своей зависти начинаю понимать, каково это – быть зависимым от такой власти. От такого контроля над собой и над другими. Цепляться за эту власть, несмотря на нарушение всех моральных норм, какие только можно представить.

Я решаю, что ни за что в жизни не стану добиваться такой власти, такого контроля. Никогда не променяю порядочность на власть. И тут во мне заговаривает ехидный внутренний голос:

«Но ты же это сделала, Мэйв. Предала свою лучшую подругу ради популярности».

«Это не одно и то же», – возражаю я.

«В каком-то смысле это даже хуже. Аарон хотя бы получил то, к чему стремился. А ты даже не смогла произвести впечатление на популярных девочек».

– Мэйв! – восклицает Аарон дрожащим от напряжения голосом. – Беги. Беги к лестнице.

«Аарон хотел получить огромную космическую силу. Это разумно. А ты хотела произвести впечатление на каких-то девочек из класса».

Тут меня охватывает чувство, как будто сейчас что-то рухнет и я окажусь погребенной под обломками. Я с трудом шевелю ногами, которые до сих пор пронзает боль от заклинания Хэзер, и пытаюсь добраться до выхода.

«Подумай, насколько лучше было бы всем без тебя. Нет Мэйв – нет Домохозяйки. Нет «Детей Бригитты». Никаких опасностей, которым подвергаются люди, которых ты любишь. Как, по-твоему, Фиона когда-нибудь вернется к своему прежнему образу жизни? Или Лили? Нет, Мэйв. Ты разрушила их жизнь. Ты навредила всем».

Я держусь позади Аарона, иду за ним, закрыв глаза, чтобы остановить голос. Ужасный голос, похожий на мой. Мой голос.

И вот мы на кухне. Вот на террасе перед входом в подвал. И затем на улице. Все происходит очень медленно; я дрожу всем телом, как новорожденный жеребенок. Раздается звук звонка, едва слышный снаружи. Занятия закончились.

– Нужно идти, – говорит Аарон.

Я смотрю и изумляюсь произошедшим с ним переменам. Он больше не выглядит изнуренным и помятым. Кожа приобрела золотистый оттенок, прыщи и вросшие волосы исчезли, прищур глаз едва заметен. Все его тело накачано магией и излучает энергию расплавленной земли.

Мы уходим так же, как и пришли, но уходим изменившимися, не теми, кем были.

31

Едва мы оказываемся на улице, как меня всю охватывает дрожь. Аарон ничего не говорит, но на лице его написано беспокойство – он гадает, не нанесло ли произошедшее непоправимый вред мне, или последствия скоро пройдут. И еще ему любопытно. Любопытно, привыкла ли я к такого рода магии. Зрелищной, грозной, порочной. Но я еще не совсем привыкла к ней. Руки у меня до сих пор дрожат, ноги подкашиваются.

– Быстрее, – говорит он. – Зайдем сюда.

Я поднимаю глаза и вижу, что «сюда» – это «Шантиз», старинный паб на холме, по дороге от школы Святой Бернадетты в город. Стены внутри покрыты панелями из красного дерева, столы окружают зеленые мягкие стулья. В камине горит огонь, а напротив него стоят два плюшевых кресла. Он усаживает меня в одно из них и идет к стойке.

Несколько минут спустя он возвращается с двумя пинтами «Гиннес» и упаковкой «Scampi Fries». При других обстоятельствах – и в другой компании – я бы сочла это предложение весьма заманчивым. Посидеть в уютном баре, вместо того чтобы идти в школу.

– Мне не нравится «Гиннес», – единственное, что я могу сказать.

И я его действительно не люблю. Это пиво только для стариков и туристов.

– Просто выпей. В нем железо, – говорит Аарон.

Поэтому я делаю глоток и тут же понимаю – это как раз то, что нужно. Пиво густое, темное, со сливочным вкусом. Я выпиваю его до дна и вытираю пену с верхней губы.

– Что ты там делал? – спрашиваю я.

Аарон разрывает упаковку с закуской, осторожно нюхает ее и начинает есть.

– Фу, это рыба? – с отвращением говорит он и отодвигает упаковку в сторону. – Это был… ну, моя способность. Дар с увеличенной мощностью из-за той комнаты. Ужасной комнаты.

– Это же Колодец, правда? Колодец – это школа Святой Бернадетты.

Ему, похоже, такая мысль не приходила.

– О… ну да, – бормочет он и, чуть погодя, добавляет: – Ох, Господи Иисусе. Конечно. Ого.

– Как ты думаешь, что случилось?

– Это… это очень сильное место. Но ты права. Я никогда нигде не ощущал настолько большой силы. Наверное, там и есть центр Килбегского Колодца.

Я подозрительно смотрю на него.

– Почему ты ничего не знаешь о нем? В конце концов, ты же несколько лет жил здесь и, можно сказать, выступал лицом «Детей Бригитты».

– Меньше года.

Он снова берет в руки упаковку «Scampi Fries», с любопытством разглядывает ее и бросает в рот несколько кусочков.

– Когда я приехал в Килбег, все в моей жизни изменилось. Мной были очень довольны. Не успел я обустроиться как следует, как через меня потек огромный поток энергии, и я легко устанавливал связь с подростками, генерирующими эту энергию. До этого я был никем. Просто очередным мастером-манипулятором в их рядах.

Он хрустит закуской, приходит к выводу, что она ему нравится, и берет еще один кусок.

– И кстати, про дыры, как ты это называешь. Я вижу дыры. И не только. Я могу заставлять других людей видеть их дыры. Как, например, если у кого-то плохая память, или он предпочитает не вспоминать о чем-то в своей жизни, то он вдруг начинает все это видеть. И мисс Бэнбери теперь все видит – вот что я сделал с ней.

– Я не понимаю, – говорю я, хотя в каком-то смысле я и понимаю.

Тот голос в моей голове, который повторял мне, что жизнь была бы лучше без меня, – это все проделки Аарона. Голос звучал, потому что я находилась в Душегубке, когда Аарон применил свои способности в полную силу.

– Тебе знакомо ощущение пустоты в желудке при воспоминаниях о