Лицо Тимозела залила краска негодования, он замахнулся на толстяка, но его схватила за руку Фарадей.

— Не надо, Тим! — вскричала она. — Этот человек не знает, с кем говорит.

Воспользовавшись замешательством Тимозела, толстяк попятился и с проворством, трудно ожидаемым от человека его комплекции, смешался с толпой.

— Зачем ты остановила меня, Фарадей? — недовольно буркнул топороносец. — Этот наглец оскорбил тебя. Да он заслуживал…

Какого наказания заслуживал грубиян, топороносец сообщить не успел. Его прервал громкий голос:

— Тимозел! Неужто это ты, Тимозел?

Топороносец поднял глаза. К нему на гнедом коне подъезжал Готье, лейтенант герцога Борнхелда. С Готье Тимозел познакомился в Карлоне за игральным столом. Досадливо вспомнив, что проиграл лейтенанту в кости новый дорожный плащ, Тимозел тем не менее воспрянул духом. Готье был как раз тем человеком, который мог не только устроить путников на ночь, но и помочь им добраться до Горкентауна.

Подъехав к топороносцу, Готье спешился.

— Неужто это ты, Тимозел? — повторил лейтенант. — Я слышал, что ты погиб, — машинально окинув глазами спутниц топороносца, Готье вскричал: — Миледи? Как? Каким образом?

— Это действительно я, Готье, а не призрачное видение, — ответила Фарадей. — Случилось так, что мы с Тимозелом попали в зону землетрясения и провалились под землю. Однако, на наше счастье, под землей оказались пустоты, какие-то коридоры. По одному из таких проходов Тимозел вывел меня наружу. Не удивляйся моей одежде: прежняя перепачкалась, порвалась, и мне пришлось купить платье у фермерши, — Фарадей замолчала, испытующе глядя на лейтенанта, застывшего с отвалившейся от удивления челюстью. Придав лицу скорбный вид, она жалостливо продолжила: — Ты понимаешь, Готье, что после пережитого ужаса все мои помыслы сосредоточились на одном: поскорее встретиться с Борнхелдом, обрести защиту, покой. И вот я попросила Тимозела проводить меня в Горкентаун. Не знаю, как мы доберемся туда. Может, ты нам поможешь? Кстати, нам и ночевать негде.

Готье встрепенулся. Вот это да! Какая неслыханная удача! Он приведет Борнхелду его невесту, воскресшую Фарадей. Впереди милости, продвижение по службе, награды. Тимозел — простой топороносец, не офицер. Его место в тени.

— Да о чем речь! — засуетился Готье. — Я все устрою. Фарадей, дай мне руку. Кругом солдаты, и тебе лучше идти рядом со мной. Тимозел, позаботься о моем жеребце, а с мулом справится и…

— Это моя служанка, — вставила Фарадей. — Ее зовут Ир.

— Я справлюсь не только с мулом, — сказала Ир, наградив Готье пылким взглядом.

Лейтенант просиял. Удача не приходит одна! Впрочем, до милостей Борнхелда еще далеко, а пока хороша и чувственная утеха.

Готье привел путников в гостиницу «Утомленная чайка». Лейтенанту понадобилось всего десять минут, чтобы выселить из трех лучших комнат гостиницы прежних жильцов, которым не помогли ни крики, ни жалобы.

— Готье, если бы не ты, нам пришлось бы ночевать на базарной площади, — сказала Фарадей лейтенанту, весьма довольному поднявшейся в гостинице суматохой. — У меня к тебе еще одна просьба. В гостинице, может, найдется платье поприличнее моего. Сам видишь, наряд, который на мне, не для глаз Борнхелда. Потом мне, вероятно, понадобится швея. Возможно, придется что-то ушить, переделать.

— Платье тебе принесут, можешь не сомневаться. Я мигом распоряжусь. А без швеи тебе точно не обойтись. Да и одной будет мало. Слух о том, что будущая герцогиня Ихтарская в городе, распространится с быстротой молнии. Местные торговцы завалят тебя материей. С оплатой, естественно, подождут. Мы выступаем через два дня, и за это время тебе сошьют чего только не пожелаешь, — Готье замолчал, а затем, немного помявшись, спросил: — Может, отдохнув и переодевшись, ты окажешь мне честь и отужинаешь со мной?

— С удовольствием, — ответила Фарадей. — Я так рада встрече с тобой. Непременно расскажу Борнхелду о твоих неоценимых услугах.

— Ир, распусти мне шнуровку, — попросила, поморщившись, Фарадей.

Вскоре платье, присланное Готье, упало к ее ногам, и девушка смогла вздохнуть полной грудью.

— В деревенском платье было куда свободнее, — заметила Фарадей, садясь на кровать. — Нигде не тянуло, не жало.

— Но и это не следует оставлять на полу, — проворчала Ир, подымая платье. Пристроив его на стул, она продолжила: — Давай я расчешу тебе волосы и отправлюсь спать. Устала не меньше тебя.

Фарадей кивнула. Действительно, пора спать. Позади трудное путешествие, а через два дня снова в дорогу. За ужином Готье сообщил, что переход до Горкентауна займет десять дней. Девушка содрогнулась. Совсем скоро она станет женой Борнхелда. Фарадей снова почувствовала себя одинокой. Джека нет. Кто теперь утешит ее, придаст новые силы? Разве что… Фарадей встрепенулась. Ну, конечно, — как она сразу не догадалась, — ей поможет Мать, помогут Всемогущие Рогачи. А почему бы не отправиться к ним сейчас?

— Ир, — сказала она, — я хочу попытаться попасть в Священную рощу.

— Как, прямо сейчас?

— Почему бы нет? Я чувствую, что теряю связь с Матерью. Как бы не лишиться ее покровительства.

Ир поцеловала Фарадей в щеку.

— Не волнуйся, дорогая. Мать никогда не оставит тебя своей милостью. Но ты права: забывать Мать нельзя.

Фарадей покопалась в мешке и достала чашу, подарок Серебристого Рогача.

— Ир, ты знаешь, как с помощью этой чаши можно увидеться с Матерью?

— Пожалуй, я помогу тебе. Для начала нужна вода. Наполни чашу, — Ир кивнула в сторону столика, на котором стоял кувшин.

— Теперь, — продолжила Ир, — надо принести Матери жертву, которой может быть только кровь. А вот и нож. — Ир потрогала лезвие. — Туповат, но другого нет. На!

Фарадей взяла нож и с силой провела лезвием по большому пальцу левой руки. Показалась кровь.

— Полагаю, ты знаешь, что делать дальше, — сказала Ир и отошла в сторону.

Фарадей кивнула. Она должна предстать перед Матерью обнаженной — такой, какой появилась на свет.

Раздевшись, она склонилась над чашей и, выдавливая из пореза на пальце кровь, прошептала:

— О Всемогущая Мать, пусть эта кровь утолит твою жажду. Прими меня в свои благостные объятия!

И о чудо! Едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот, словно туман, стал обволакивать девушку, заполняя собою комнату.

Фарадей замерла от восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло. Ощущения одиночества как не бывало. Она почувствовала, что о ней думают, что любят ее, и тут же ощутила сама беспредельную любовь к миру, ко всему сущему. Фарадей вспыхнула слезами вдохновенного потрясения.

И тут раздался стук в дверь.