Его воспитание не дало ему ничего, что помогло бы ему разобраться в российских делах, не говоря уже о проблемах окружающего мира. В отличие от Вильгельма у Николая II было счастливое детство. Царь и царица обожали своих детей, но, возможно, слишком сильно опекали их. Братья и сестры Николая, как и он сам, получили образование дома и редко общались с другими детьми. В результате российский император был лишен того жизненного опыта, который был у других монархов того времени – у Вильгельма II, Эдуарда VII и Георга V, которые обучались вместе со своими сверстниками. Кроме того, у него почти не было возможности встречаться с представителями различных социальных классов. Страны он тоже по-настоящему не знал, поскольку «Россия», в которой жила царская семья, была своего рода вырванным из реальности защитным пузырем из привилегий, дворцов, царских поездов и яхт. Время от времени в этот мирок вторгалась другая Россия – например, когда Николая привели к смертному ложу деда, Александра II, который был убит бомбой народовольцев. Для Николая и его семьи «настоящая» Россия была населена счастливыми и преданными крестьянами, наподобие тех, что трудились в царских имениях. Мало что в их образовании и образе жизни могло изменить этот упрощенный взгляд на вещи или предостеречь их относительно колоссальных перемен, происходивших в российском обществе[455].

Николай II получил такое же образование, что и прочие молодые дворяне в России. Он изучал языки и свободно говорил по-французски, по-немецки, по-английски и по-русски. Также он с удовольствием изучал историю, получил подготовку по математике, химии и географии. В семнадцать лет он прошел курс таких предметов, как право и экономика, хотя они и не особенно увлекли его. Одновременно он усвоил от своего английского наставника утонченные манеры и умение себя контролировать. Граф Сергей Витте, бывший одно время премьер-министром при Николае, говорил: «Мне редко доводилось видеть молодых людей с манерами лучшими, нежели у Николая II. Его прекрасное воспитание скрывает все его недостатки»[456]. В возрасте девятнадцати лет Николай получил назначение в Преображенский полк. Ему нравилось проводить время с богатыми молодыми аристократами, которые служили вместе с ним, нравилась веселая жизнь офицерской среды с присущими ей развлечениями. Он также любил и несложный распорядок лагерного быта. Матери он говорил, что чувствует себя совсем как дома и служба составляет «одно из истинных утешений в его теперешней жизни»[457]. Как и Вильгельм II, Николай до конца жизни сохранил сильную привязанность к армии (и ему, надо сказать, точно так же нравилось возиться с униформой). Двоюродный брат царя, великий князь Александр Михайлович, однажды сказал о Николае: «В нем развилась огромная привязанность к военной службе. Она соответствовала его пассивной натуре. В армии ты просто исполняешь приказы и не имеешь нужды беспокоиться о больших проблемах, с которыми разберется начальство». Отслужив в полку, Николай был отправлен в продолжительное путешествие по миру, что понравилось ему куда меньше. Особенную же неприязнь у него стали вызывать Япония и японцы – в городе Оцу обезумевший японский полицейский напал на него и попытался убить. Даже в свои двадцать с небольшим лет цесаревич оставался удивительно незрелым человеком. Витте, озабоченный подготовкой будущего царя, предложил Александру III помочь наследнику набраться опыта, назначив его председателем комиссии по строительству Транссибирской магистрали. Царь тогда спросил его: «Вы когда-нибудь пытались обсуждать с ним сколько-нибудь значимые вопросы?» Витте признал, что нет. «Так вот – он полнейший ребенок, – продолжил царь. – Его суждения остаются крайне детскими. Как бы он смог руководить работой подобной комиссии?»[458]В начале своего правления Николай II жаловался своему министру иностранных дел: «Я ничего не знаю. Предыдущий император не предвидел своей смерти и не допускал меня ни к каким государственным делам»[459].

Будучи изящным и привлекательным голубоглазым мужчиной, Николай унаследовал больше черт от матери, датской принцессы, сестра которой вышла замуж за английского короля Эдуарда VII. Русский царь и его английский кузен, Георг V, обладали поразительным внешним сходством, особенно после того, как оба отрастили аккуратные заостренные бородки. Современники находили Николая очаровательным, но слегка уклончивым. Один дипломат вспоминал свои встречи с ним: «[После них] у меня неизменно складывалось ощущение, что царь – очень добрый и чрезвычайно обходительный человек, наделенный чувством юмора с легкой примесью сарказма, а также острым, хотя и несколько поверхностным умом»[460]. За пределами круга своей семьи и доверенных придворных, которые, как правило, были военными, Николай обычно замыкался. Как правитель он выработал в себе привычку сначала полностью полагаться на какого-нибудь министра, а потом тяготиться этой зависимостью, что в итоге приводило очередного политика к отставке. Вскоре после начала Русско-японской войны военный министр генерал Куропаткин захотел уйти со своего поста в знак протеста против того, что сам царь подрывает его авторитет. Государь, по мнению Куропаткина, стал бы больше доверять ему, если бы генерал отказался от министерства. Николай согласился с ним: «Знаете, это странно, но с психологической точки зрения вы, возможно, правы»[461].

От отца Николай унаследовал одного из самых выдающихся российских государственных деятелей довоенного периода – Сергея Витте. По словам одного британского дипломата, Витте был «сильным и энергичным человеком, абсолютно бесстрашным и наделенным исключительной инициативой»[462]. Будучи в 1892–1903 гг. министром финансов, Витте превратил свое министерство в ядро всего российского правительства, отвечавшее за управление государственными финансами и экономикой. Он старался сделать российское сельское хозяйство и местное самоуправление более эффективными – отчасти для того, чтобы страна смогла экспортировать зерно и таким образом выручить достаточно средств для дальнейшего развития. Он дал толчок стремительной индустриализации России и освоению новых территорий на Дальнем Востоке. Сама Транссибирская магистраль была во многом проектом Витте. Тем не менее, сосредоточив в своих руках большую власть, он также приобрел множество врагов, одним из которых в конечном счете оказался и Николай II. В 1903 г. Витте был приглашен к царю для продолжительной и с виду дружеской аудиенции: «Он пожал мне руку. Он обнял меня. Он пожелал мне всяческой удачи… Я вернулся домой вне себя от счастья и увидел у себя на столе письменное распоряжение о моей отставке»[463].