Освободившуюся от груза лодку бросило вверх. Оба взрывных заряда, по две тонны каждый, легли на грунт под самым корпусом «Тирпица» с его правого борта. «Пайкер» своей носовой частью ударился о днище линейного корабля, в результате чего полностью вышел из строя. Экипажу оставалось лишь сдаться в плен.

— Быстро открыть вентиль и кингстон и уничтожить все, что только можно! — приказал Камерон.

Молотком он сам разбил компас и рулевое управление.

— А сейчас — на палубу и поднять руки вверх!..

Открыв люк, он выглянул наружу и был ослеплен ярким светом. Корпус «Тирпица» был настолько близок, что он мог почти достать его рукой. В этот момент послышались крики.

К «X-6» подошла моторная лодка, в которой сидели несколько немецких матросов и офицер.

Камерон отстранился, пропуская своих товарищей.

— Иди первым, Ниггер! — Годдард вылез из люка.

— А теперь ты, Дикки!

После Кендалла вылез Лоример. Вода хлынула в лодку и достигла уже до колен Камерона. Не выпуская из руки курительной трубки, старший лейтенант покинул лодку последним. «Пайкер» почти сразу же затонул под килем «Тирпица». Было 8.10 утра.

«Пдинихтис», 7.10 утра.

Итак, Плейс оказался около «Тирпица».

— Малый ход. Глубина 12 метров!

Буквально через несколько секунд сильный удар едва не сбил его с ног. Судя по звуку, «Пдинихтис» налетел на стальную стенку.

«Мы врезались в „Тирпиц“ на глубине 3 метров под орудийной башней „Б“, затем скользнули под его киль, где и сбросили взрывной заряд правого борта, — писал впоследствии Годфри Плейс в своем докладе адмиралтейству. — Там, на 18-метровой глубине, лодка остановилась. (В результате столкновения нас развернуло на левый борт, так что мы находились как раз под килем корабля.) Лодка на малой скорости отошла к корме „Тирпица“, где на расстоянии 45–60 метров от нее был сброшен взрывной заряд левого борта — где-то под орудийной башней „Цезарь“.

Не могу точно сказать, в какое время были сброшены наши взрывные заряды, но, судя по докладу старшего лейтенанта Камерона, было 7.22, когда стали взрываться первые глубинные бомбы.

После сброса зарядов я приказал уйти на глубину 30 метров и двинуться в сторону, где мы недавно наткнулись на противолодочные сети. Но уже на глубине 18 метров мы снова уткнулись в сеть и застряли. Поскольку компас барахлил, я не знал точно свое местоположение. На предыдущие маневры мы потратили два баллона сжатого воздуха, а в третьем его оставалось всего около 545 литров. Взрыватели наших зарядов были установлены на один час замедления.

На этот раз мы применили другой метод освобождения от сети. Он состоял в том, что лодка на полной скорости устремлялась вперед, а затем резко давала задний ход. В течение следующих трех четвертей часа мы несколько раз натыкались на сети, но каждый раз освобождались. Сжатый воздух в последнем баллоне уже заканчивался, так что надо было включать компрессор. В 7.40, когда мы освободились от очередной сети и лодка шла по инерции вперед, мы вдруг оказались на поверхности воды между буями.

От „Тирпица“ мы отошли совсем недалеко, так что артиллерию он применить не мог, однако огонь открыли пулеметы, и пули защелкали по обшивке лодки. Уйдя на глубину 40 метров, мы дали поработать компрессорам, затем попытались всплыть под перископ. Стремясь отойти подальше от места скорого взрыва, снова уткнулись, к своему несчастью, в какую-то сеть. В 8.12 прогремел мощный взрыв. Взрывной волной нас выбросило из сети. Когда мы всплыли, то увидели, к своему разочарованию, что „Тирпиц“ остался на плаву. Невольно возник вопрос: был ли то взрыв наших зарядов или же нескольких глубинных бомб…»

8.14.

«X-7» находилась на глубине 40 метров. Плейс вслушивался. Во фьорде все, казалось, затихло, он же ожидал взрывов глубинных бомб… Вместе с экипажем они стали проверять состояние лодки, чтобы выяснить, сможет ли она дойти до Альта-фьорда.

Ни тот ни другой компас не функционировал. Показатель глубины погружения тоже вышел из строя.

— Мы не можем более ориентироваться в подводном положении. Мы просто слепы, — сказал Уиттем.

— На корпусе повреждений нет, и оба двигателя в порядке. Так что пойдем в надводном положении, — возразил Плейс.

«Пдинихтис» появился на водной поверхности в 90 метрах от сети заграждения. В тот же момент легкая артиллерия и крупнокалиберные пулеметы корабля открыли по нему огонь, образуя сотни маленьких фонтанчиков вокруг. Осколки и пули стали попадать в корпус лодки, проделывая в нем отверстия… Плейс снова пошел на погружение…

Лодка пошла под водой, но куда, в каком направлении? Выяснить это было невозможно. Сквозь отверстия в лодку начала поступать вода.

— Внимание… Всплываем!

И снова на лодку обрушился град пуль и осколков. Появились новые отверстия в корпусе.

— Погружение!

Лодка ушла на глубину.

— Выбора у нас не остается, — произнес Плейс. — Придется покинуть лодку.

Он посмотрел наверх. А как же им выбраться из люка? Как только лодка всплывет, она снова будет обстреливаться. Ему, как командиру, придется идти на риск первым. И он снял свой белый пуловер.

— Я пойду первым. Замыкающим будет Боб, которому надлежит открыть вентиль…

Боб Айткен головой кивнул в сторону водолазного снаряжения.

— Нет, — сказал Плейс. — У нас уже нет времени. Через несколько минут будут сброшены глубинные бомбы… Внимание, мы всплыли.

Пули вновь забарабанили по железу. Плейс высунул голову из люка, затем приподнялся, держа в руке свой белый пуловер. Плотный огонь продолжался, но он, как по волшебству, оставался целым и невредимым. Махая пуловером, командир крикнул своему экипажу:

— Выходите по одному, я за вами!

Справа от себя он увидел нечто вроде длинного понтона с разноцветными флажками — плавучую мишень. В следующий момент прыгнул в воду и поплыл к понтону, на который и вскарабкался. Повернувшись назад, увидел, как «X-7» исчезла в пучине моря.

Капитан первого ранга Ханс Майер был назначен, как мы уже говорили, командиром «Тирпица» 26 февраля 1943 года. Он не был крепышом, как его предшественник, а напротив — высокорослым, худощавым, элегантным человеком с тонкими чертами лица. Густые брови прикрывали его голубые глаза. У него была только одна рука: левую он потерял в боях со спартаковцами. Он никогда не кричал, не говорил громко. Тембр его голоса был негромким, слегка приглушенным. Тем не менее он знал себе цену. Его авторитет был непререкаем.

Ханс Майер обладал хорошей и основательной профессиональной подготовкой.

В свое время он изучал морскую историю Англии. И доподлинно знал, что его корабль в одиночку с британским флотом метрополии не справится. Дело даже не в том, что у него было более слабое вооружение или что его команда не столь мужественна, как англичане, а в наличии у англичан хорошо взаимодействующих между собой авианосцев, крейсеров и эсминцев. К тому же они обладали более мощными радарами. Как и большинство морских офицеров, он испытывал горечь за недостаточную воздушную разведку и слабое авиационное прикрытие со стороны немецких ВВС. Самолеты Геринга в больших количествах использовались на всех фронтах, но для ведения авиаразведки в интересах «Тирпица» и его прикрытия их было явно недостаточно. «Тирпиц», «Шарнхорст» и несколько эсминцев оставались в одиночестве затерянными в этих северных широтах.