— Но Барбаросса все время делал вид, будто не знает, что мы должны для графа выкрасть, — сказал Проспер.

— А я ему и не рассказывал, — подтвердил Ренцо.

— Так он про карусель не знает? — спросил Сципио.

Ренцо рассмеялся.

— О нет. Бог мой, Рыжая Борода был бы последним, которому я стал бы это показывать. Иначе мигом организовал бы продажу билетов, по миллиону лир за штуку. Нет, он карусель не видел. Она у меня, по счастью — тут он раздвинул несколько колючих веток, — хорошо, очень хорошо припрятана.

С этими словами он юркнул между двух кустов — и как в воду канул. Колючие ветки, казалось, так и норовили вцепиться им в лицо, когда Проспер и Сципио продирались за ним следом. Но вдруг заросли разомкнулись — и они очутились на опушке, со всех сторон укрытой деревьями и кустами, да так плотно, словно они специально сбежались сюда охранять то, что стояло посреди опушки на припорошенном снегом мху.

Карусель выглядела в точности так, как описала ее Ида Спавенто. Ну, разве что Проспер представлял ее себе более нарядной и роскошной. Краски на дереве, траченные дождем, ветром и соленым воздухом, сильно поблекли, но красоту самих фигур время, казалось, тронуть бессильно.

Они были здесь, все пятеро: единорог, нимфа, водяной, морской конек и лев, гордо расправивший оба своих крыла, словно никогда одного из них не лишался. Укрепленные на металлических штангах под большим деревянным навесом, фигуры, казалось, парят в воздухе. Водяной сжимал в деревянном кулаке трезубец, нимфа взирала вдаль своими бледно-зелеными очами, словно грезя о воде и бескрайних морских просторах. Ну, а морской конек, взметнувший рыбьим хвостом, был столь прекрасен, что при виде его вообще не приходило в голову, что бывают еще и другие лошади, на четырех ногах.

— И она всегда тут стояла? — спросил Сципио. Он почти с благоговением подошел к карусели и теперь гладил льва по резной деревянной гриве.

— Сколько я себя помню, — ответил Ренцо. — Мы с Моросиной были еще очень маленькие, когда наша мать вместе с нами прибыла на этот остров, — Валларессо искали себе новую кухонную прислугу. Про карусель нам никто не рассказывал, это была большая тайна, но мы все равно о ней прознали. Она уже тогда стояла вот здесь, за лабиринтом, и иногда я прокрадывался сюда, чтобы подглядеть, как барчуки на ней катаются. Вместе с Моросиной мы лежали в кустах и мечтали тоже прокатиться хоть разочек. Пока нас однажды не застукали и не послали обратно работать. Шли годы, ушло наше детство, наша мать умерла, мы становились все старше и старше, Валларессо разорились и покинули свой остров, тогда и мы с Моросиной отправились в город искать себе работу. И вот однажды в каком-то баре я услыхал историю про карусель Милосердных сестер. И сразу понял, что это карусель с нашего острова. И тотчас же до меня дошло, почему Валларессо всегда делали из этого такую тайну. История эта больше не шла у меня из головы, я мечтал найти подлинное крыло льва, чтобы снова пробудить волшебную силу карусели и вместе с сестрой на ней прокатиться. Моросина надо мной потешалась, но когда я решил вернуться на остров, все-таки поехала со мной. Карусель все еще стояла там, и тогда я твердо вознамерился начать поиски крыла. Не спрашивайте, сколько прошло лет, прежде чем я вызнал, где оно находится. — Ренцо взошел на помост карусели и прислонился к единорогу. — Но дело того стоило, — сказал он, поглаживая единорога по спине. — Вы раздобыли мне крыло, и мы с Моросиной прокатились на карусели.

— А все равно, на какую фигуру садиться? — Сципио взлетел на помост и в один миг оседлал крылатого льва.

— Нет. — На секунду Ренцо вдруг сгорбился, словно снова превратился в старика, каким был когда-то. — Для меня подходящим зверем был лев. А тебе с другом нужно оседлать кого-то из водных существ.

— Давай, Проп! — крикнул Сципио, жестами подзывая к себе Проспера. — Выбирай себе фигуру. Кого ты хочешь — морского конька, водяного?

Проспер нерешительно подошел к карусели. Он слышал, как вдали захлебываются лаем собаки.

Очевидно, Ренцо их тоже слышал. Нахмурившись, он отошел к краю помоста.

— Влезай, — сказал он Сципио. — А то мне, по-моему, домой надо, взглянуть, что там с Моросиной…

Сципио уже соскользнул со спины льва и ловко оседлал морского конька.

— Проспер, чего ты ждешь? — крикнул он в нетерпении, видя, что Проспер все еще стоит внизу и даже на помост еще не взошел.

Но Проспер не двинулся с места. Он не мог. Просто не мог, и все. Он представлял себе, как он, уже взрослый, большой и сильный, входит в «Габриэлли Зандвирт», попросту отодвигает Эстер и своего дядю в сторону и, взяв Бо за руку, уходит вместе с ним. И все равно — взобраться на карусель он не мог.

— Ты что, раздумал? — спросил Ренцо и глянул на Проспера с живым любопытством.

Проспер не ответил. Он вскинул глаза на единорога, на водяного с его бледно-зеленым лицом, потом на льва, на крылатого льва.

— Поезжай ты первым, Сцип, — сказал он. Тень разочарования пробежала по лицу Сципио.

— Ну, как знаешь, — бросил он, поворачиваясь к Ренцо. — Ты слышал, что он сказал. Давай запускай.

— Стой-стой, уж больно ты скорый! — Неведомо откуда, похоже, откуда-то из-под платья, Ренцо вдруг извлек узел с одеждой и бросил его Сципио. — Если не хочешь, чтоб на тебе сразу все одежки полопались, надень вот что-нибудь из этого. Это мои старые шмотки, или, скажем так, шмотки графа.

Сципио с явной неохотой слез с конька. Когда он напялил на себя одежду Ренцо, Проспер с трудом удержался от смеха.

— Не смейся! — чуть ли не прорычал Сципио, бросая ему свою одежду. Потом закатал болтающиеся рукава, подвернул сползающие брюки и теперь уже деловито и неторопливо снова взобрался на морского конька. — Ботинки-то небось слетят! — пробурчал он с досадой.

— Лишь бы ты сам не свалился… — Ренцо подошел к Сципио и положил руку на спину морского конька. — Держись как следует. Я только раз толкну, и она закрутится сама, все быстрей и быстрей, пока ты не спрыгнешь. Еще не поздно раздумать. Сципио застегнул на себе болтающийся мешком сюртук.

— Ого, еще и спрыгивать, — пробормотал он. — Слушай, не то чтобы я собираюсь, но обратно-то все это раскрутить можно?

Ренцо передернул плечами.

— Как видишь, я еще не пробовал.

Сципио кивнул и глянул вниз на Проспера, который на всякий случай отошел чуть назад. В тени деревьев его было почти не видно.

— Давай вместе, а, Проп?

И Сципио посмотрел на Проспера с такой мольбой, что тот не знал, куда глаза девать. Но все равно только покачал головой.

— Ну, пеняй на себя! — Сципио распрямился в седле, как свечечка. Рукава сюртука сползали ему на запястья. — Вперед! — крикнул он. — И, клянусь, я спрыгну не раньше, чем смогу побриться!

И тут Ренцо толкнул морского конька.

Мягким рывком карусель пришла в движение. Старое дерево кряхтело и поскрипывало. Ренцо отошел и встал рядом с Проспером.