— Ерунда! Остальные-то фигуры целы! — воскликнул Барбаросса. — Ну что вы носы повесили? — Он стоял босой, во время неистовой карусельной скачки с него слетели сапоги и даже носки, рукава пальто волочились по земле. Ростом он сейчас был меньше Бо.

Видя, что никто ему не отвечает, он сбросил тяжелое пальто с плеч, кое-как выкарабкался из необъятных штанов и решительно потопал к водяному. Не сумев влезть на водяного, попробовал взобраться на морского конька. Но все фигуры стали вдруг невероятно огромными и висели слишком высоко для маленького толстого мальчика, который никогда особой ловкостью не отличался.

— Зря стараешься, Барбаросса, — сказал Проспер, садясь на край помоста. — Ты же слышал, что Ренцо сказал. Она не будет работать.

— Чушь! — заорал на него Барбаросса. — Сейчас же запустите ее снова! Доктор Массимо! — Он потрусил обратно к краю помоста и встал там, зябко переступая с одной босой ноги на другую. — Прошу вас, доктор! Положите конец этой возмутительной, неслыханной детской выходке! Вы только посмотрите на меня! Я же уважаемый человек, в городе каждый меня знает. В моем магазине бывают покупатели со всего мира! Как мне прикажете их принимать в столь смехотворном обличье?

Сципио все еще пристально рассматривал изуродованное крыло.

— Оставь меня в покое, Барбаросса, — сказал он, не поднимая головы. — Что ты вообще смыслишь? И чего ради вообще сюда пожаловал? Ты же все, все погубил.

— Но господин доктор! — лепетал Барбаросса.

— Да никакой я не доктор Массимо! — гаркнул на него Сципио. — Я — Король воров. — Он с горечью положил сломанное крыло на помост карусели. — И теперь я даже взрослый. Но почему-то нисколько этому не рад, ты мне всю радость отравил. Черт возьми, нет, мне надо подумать.

Барбаросса смотрел на Сципио так, словно в его обличье ему только что представился сам дьявол собственной персоной.

— Король воров? — прошептал он. — Достопочтенный доктор Массимо — Король воров? Вот так новость. — Потом постарался придать голосу угрожающие нотки, не слишком, впрочем, убедительные из уст пятилетнего малыша. — Запустите карусель! — приказал он, сжимая кулачки. — Сейчас же! Или я расскажу полиции, кто вы такой.

На это Сципио только рассмеялся.

— О да, сделай это! — сказал он. — Расскажи им, что доктор Массимо на самом-то деле Король воров. Жаль только, ты теперь такой карапуз, что тебе все равно никто не поверит.

Тут уж Барбаросса просто онемел от возмущения. Вне себя от ярости, он стоял, все еще сжимая кулачки. Но что ему оставалось, кроме как смотреть на свои босые, озябшие ножонки?

— И ты, наглая рожа, еще осмеливаешься тут кого-то шантажировать? — раздался у него за спиной голос Ренцо. — Сейчас я пойду взгляну на собак. И если ты и им причинил такой же вред, как моей карусели, то лучше бы твоей ноге никогда не ступать на берег острова Тайн. Ты понял меня?

— Ты… — Барбаросса в растерянности обернулся. — Ты имеешь нахальство мне угрожать, ах ты мелкий, грязный…

— Я граф, Барбаросса! — резко оборвал его Ренцо. — Ты явился на мой остров без приглашения и отныне ты мой пленник. — Он спрыгнул с помоста. — Вы последите за ним? — обратился он к Сципио и Просперу. — Я пойду взглянуть, что там с Моросиной и собаками.

Проспер кивнул. Он все еще держался за плечо.

— Что с тобой? — озабоченно спросил Сципио, увидев искаженное болью лицо товарища.

Но Проспер только головой покачал.

— Крылом ушибло, да ничего, пройдет.

— Моросина посмотрит твое плечо, — бросил Ренцо. — Ведите-ка лучше этого рыжего поганца в дом. — И с этими словами он скрылся за кустами.

Барбаросса оторопело смотрел ему вслед.

— Наглый грубиян! — возмутился Барбаросса, упирая в боки свои коротенькие ручонки. — Он, видите ли, граф! Ну и что из того? Я этого чистоплюя терпеть не мог, даже когда он седым стариком был! Его остров! Ба! Поеду домой, найму лучшего в городе краснодеревщика. Уж он-то наладит эту чертову карусель, чтобы крутилась…

— Ничего ты больше не сделаешь, — сказал Сципио, вставая перед Барбароссой во весь свой рост. И хотя тот стоял на помосте, а Сципио на земле, Брабароссе все равно пришлось задрать голову. — Родители твои еще живы? — спросил Сципио.

Барбаросса зябко передернул плечами. Ему было холодно без пальто.

— Нет. Какого черта, что означают все эти расспросы?

Проспер и Сципио переглянулись.

— М-да, тогда, наверно, придется предложить Ренцо отвезти его в приют к Милосердным сестрам, — сказал Проспер.

— Что? — Барбаросса в ужасе отпрянул. — Вы не посмеете! Этого вы не посмеете!

Сципио вскочил на помост, мигом изловил мечущегося между фигурами коротышку и сгреб в охапку.

— Волшебная карусель уже никогда не заработает, Рыжебородик, — сказал он. — И все только из-за тебя. Поэтому, для начала, в город тебя одного никто не отпустит. Мало ли каких ты еще там бед натворишь! Ты слышал, что Ренцо сказал? Ты его пленник. И, по совести говоря, не хотел бы я сейчас оказаться в твоей шкуре. Потому что и у него, и у его сестры более чем достаточно причин на тебя гневаться.

И сколько Барбаросса ни брыкался, ни верещал, ни размахивал ручонками, Сципио просто забросил его на плечо, как мешок, и так, на плече, всю дорогу до самого дома и нес.

Одним им, впрочем, никогда бы из лабиринта не выбраться, но следы Ренцо указывали им путь. Но если Барбаросса ругался, плевался, лупил кулачками Сципио по спине, сам Сципио не проронил больше ни слова. Время от времени он поднимал глаза, глядя на небо или на деревья так, словно и они теперь новы и непривычны для него, как и его столь внезапно повзрослевшее тело. Верещания Барбароссы он, казалось, просто не слышит. Словно оглушенный, двигался он вперед такими широкими, могучими шагами, что Проспер едва за ним поспевал.

Лишь когда они уже оказались перед домом, Сципио оглянулся на Проспера, поставил все еще брыкающегося Барбароссу на ножки и сказал:

— Все как-то съежилось, Проп. Все вокруг какое-то маленькое. Такое маленькое, что мне и не поместиться почти.

Он склонился к Барбароссе.

— С тобой-то наверняка все иначе, а, Рыжебородик? — спросил он насмешливо. — Расскажи, каково оно там, внизу?

Но Барбаросса его даже не слышал. Он только мрачно озирался, как загнанный зверек, ищущий лазейку, чтобы убежать. И снова начал яростно сопротивляться, когда Проспер потащил его вверх по лестнице.

— Пустите меня! — орал он, багровея от ярости. — Этот мальчишка… граф этот… он же меня просто убьет! Вы должны меня отпустить, в конце концов, мы же давние деловые партнеры! Я вам денег дам, моя лодка привязана у ворот, вы просто скажете, что я от вас сбежал!

— Денег? Да у нас уже целый саквояж денег, правда, фальшивых, — заметил Проспер. — И этим мы тоже тебе обязаны.