Ну разбежались и разбежались. Главное – никаких друг к другу претензий. Несколько раз встречались после этого на людях – и ничего, как будто и не было у них общего прошлого, хотя и старался Лерик при этих встречах делать страдальческую рожу – для нее, чтобы видела, как он переживает. Но то было раньше. А в тот злосчастный вечер на тебе – будто какая муха его укусила! Начал нарываться, как бы ревновать, угрожать и ей, и Георгию, и видно было, что куражится он даже не столько перед ней, сколько перед сопровождавшими его двумя амбалами. Она решила, что это телохранители, что поэтому он такой и бесстрашный-то. Но кто-то потом шепнул ей на ухо, что это никакие не телохранители, а любовники… Джамал, что ли? Или кто еще сказал? Тьфу, гадость какая! Но вообще-то на Лерика это похоже… Всякие уродства… Всегда его тянуло к какой-нибудь пакости…

Сейчас она уже не помнит толком, с чего все началось и когда он возник, этот пьяный уже Лерик. Он еще в зале все приглашал ее танцевать, все зудел: неужели ей, мол, лучше быть с каким-то грызуном (это он так грузина переиначил – Георгия, стало быть, зацепил), чем с ним? Вот все они, суки русские, такие – на чернож… их тянет. И все время: что, мол, Настька на его торгашеские деньги польстилась, богатенький он, да? А за деньги знаешь кто в койку ложится?…

У, сволочь такая, все перевернул, все обгадил… Ну она и приварила плюху по морде его сальной, и послала на три веселых буквы… И, честно говоря, думала, что вопрос снят – тем более что он успел ей сказать, что чуть ли не через час улетает. Похвастался: далеко летит, на Урал, на гастроли с новой певицей. Ну и слава богу, и попутный ветер вам обоим в корму.

Однако Лерик так просто не исчез, встретил их со своими уродами, когда они с Георгием выходили из ресторана. Георгий в это время на ходу разговаривал о чем-то с Джамалом, который вышел их проводить, – весь вечер разговаривали, и тут чего-то не договорили. И пока они занимались друг другом, Лерик начал внаглую к ней вязаться, и по всему было видно – хочет завести Георгия, спровоцировать его.

Стоит, как на сцене, и вслух, на публику, обсуждает, какая у нее, у Насти, задница, и даже предложил своим амбалам пощупать, проверить, у кого лучше, – он, мол, как бывший родственник, разрешает. И с этими словами, гадина, сначала пощупал у одного из своих дружков, а потом полез к ней, уже засунул руку под ее размахаистый свингер. Она бы и сама с огромным удовольствием съездила ему еще раз по морде – у нее не заржавеет, да не успела – слетевший сверху Георгий врезал на ходу ногой сначала одному из Лериковых дружков, а потом, уже рукой, приварил и самому Лерику, да так хорошо, что она даже в ладони захлопала от удовольствия. Вот что значит настоящий мужик – все по-мужски делает! Но, увы, это был не конец, потому что второй Лериков дружок вытащил огромный раскладной нож, какой она видела только в кино, и заорал куда-то в сторону автостоянки: «Давай сюда, братаны! Грузины наших мочат!» – и пошел, играя своим складнем, на Георгия. Спасибо Джамалу – подоспел, сделал ему подсечку сбоку. А сам схватил Настю за плечо и сказал, тяжело дыша ей шашлычно-винным духом в лицо:

– Хлебом тебя прошу, Настя, увези Георгия к себе! Это ж «чичики», чеченская мафия, они его, наверно, раньше пасли… А может, и нет, но так просто уйти не дадут. Ребята слишком серьезные. Мне кажется, они знают, кто такой Георгий, и без твоего Лерика. Поэтому ему лучше, от греха, переночевать у тебя. Береженого и Бог бережет! Я тут попробую с ними разобраться, земляки все же… но пусть эти отморозки хоть одну ночь не знают, где он. – И тут же отвернулся, грозно крикнул куда-то в темноту: – Ну, давай по одному, падлы, на толковище!

Он еще кричал, а она уже увидела бегущих на помощь Лериковым амбалам черноголовых отморозков и, к ужасу своему, заметила в руках у одного из них большой, тяжелый пистолет.

Она кинулась к Георгию, повисла на нем: «Миленький, уедем, уедем, миленький!» И он, словно просыпаясь от гипноза, сначала нехотя, а потом все быстрее побежал за ней к «ниссану». Едва они ввалились в салон, Иван дал по газам, и вовремя – сзади взвыла милицейская сирена, ей было и страшновато, и весело, и почему-то жутко мерзло все, что было не прикрытого ее шубкой-душегрейкой (дурацкая мода, в такой только по пляжу на Канарах каких-нибудь разгуливать!). Он гладил ее по голове своей большой сильной рукой, а она прижималась к нему и представляла, как они сейчас приедут и сразу заберутся в постель, поставят у кровати бутылку вина, будут отпивать понемножку и греть друг друга…

Но, конечно, все вышло совсем не так. Сначала он не находил себе места – переживал, что бросил Джамала, потом начал порываться ехать домой. А в конце концов, когда она объяснила ему все так, как объяснил ей Джамал, попросил ее выйти, оставить его на кухне одного:

– Дай домой позвоню. С женой говорить буду, понимаешь? Раз ночевать не пришел – доложу хотя бы, что жив. А то волноваться будет…

Как уж он там со своей Софико переговорил, она не знает, а только ничего у них той ночью в постели не вышло, как она ни старалась.

Она думала: «Не страшно! Ночью не получилось, получится утром». Она знала свою утреннюю силу… Но утром тоже ничего не было, утром он уехал, чтобы встретиться в дороге с этими гадами…

Тогда у нее, конечно, и в мыслях не было кому-то про тот вечер говорить, но чем больше проходило времени, тем сильнее она понимала, что просто обязана рассказать обо всем тому самому следователю, которого видела мельком в «Стройинвесте». Помнится, Шалва тогда сказал, что это именно он расследует покушение на Георгия…

Почему она должна говорить со следователем?

Да потому, что он еще только ищет, кто это сделал, а она уже знает! Они думают – это какие-то специальные киллеры, а это бандиты, черная шелупонь. Выследили их каким-то образом, а потом Георгия встретили, отомстили за драку. Того, которого ударил ногой, он очень сильно приложил, там может и челюсть быть сломана, и что угодно… А уж если потом кого-то еще и прикончили, да если за них там как следует милиция взялась – это точно они!…

Джамал – вот молодец. Хорошо все сразу сообразил… Очень уж он переживал, Джамал, – ну как же, бывший друг, вроде через столько времени встретились, а тут такое… А уж как он ее упрашивал: ну уговори ты его, Настя, пойти в эту «Околицу». Так хочу посидеть с ним с глазу на глаз, так хочу помириться… Она и уговорила… На его, Георгия, голову… Да и помириться-то, похоже, у них все-таки не вышло. Не дело женщине лезть в мужские дела, а все же ужасно хотелось ей узнать – почему поссорились, почему никак не помирятся…

Гордые очень оба, вот что. Кавказские горячие мужики…

Вообще-то она считала Джамала неплохим малым. Говнистый, правда, но это потому, что шибко богатый. Зато к женщинам своим хорошо относится. Был у нее с ним роман, потому и знает Настя, что к чему. Он хотел всерьез с ней закрутить, а потом говорит, честно: «Нет, Настя. Просто так не хочу, а замуж все равно тебя не возьму, русскую». Она засмеялась тогда, чтобы обиду не показать, а потом, вроде как в шутку, и говорит ему: «А ты познакомь меня с другом». Вот он и познакомил. Сначала отдарился -знатное кольцо подарил, знает, дьявол, подходы, а потом познакомил, вернее, сделал так, что они познакомились, показал ей его… А почему она так сказала? Да хотела настоящего мужика. Вот такого, кстати, как Георгий. А то липнет всякое дерьмо… Обычно говорят – мухи на дерьмо летят, а тут наоборот: дерьмо к ней, к мухе, липнуть начало.