— Упрямый диктатор! — закричала она, схватила засохший ком речной грязи и швырнула его вслед удалявшейся фигуре. Еще не успев бросить его, она уже молилась, чтобы он пролетел мимо, но глаз ее был точным, а расстояние — небольшим. Ком, твердый как камень, попал Алексу точно между лопаток, и Джинни замерла, прикрыв рукой рот и оцепенев от ужаса.

Алекс очень медленно повернулся и, нагнувшись, поднял камень. Задумчиво посмотрел на него и отшвырнул в кусты.

— Если я упрямый диктатор, то ты злющая мегера, — спокойно сказал он и решительно шагнул к ней. Джинни так же решительно отступила назад. Они продвигались таким необычным образом в полном молчании несколько минут, пока Джинни вдруг не оказалась в воздухе, а потом с визгом приземлилась на колени на глинистое дно Темзы.

Хватая воздух ртом, вся облепленная грязью, она пыталась встать. Алекс стоял на берегу, глядя на нее с довольным видом.

— Самое подходящее место для тебя, — сказал он. — Это охладит твой пыл, и ты останешься там до тех пор, пока я не услышу извинения.

При других обстоятельствах Джинни с готовностью согласилась бы, что, попав в человека камнем, необходимо извиниться. Но не под нажимом. Она оглядела берег. Он был крутым и отвесным, и хоть по нему можно было вскарабкаться, это было довольно сложно и даже затруднительно, если бы кто-нибудь наверху задался целью помешать этому. У Александра Маршалла явно была именно такая цель.

Очень неторопливо она распластала ладонь по речной глади и умелым движением направила фонтан воды прямо на грудь Апексу. Она научилась этому трюку у Эдмунда во время их потасовок в море, и сейчас исключительно удачно применила его, заставив Алекса отступить от края.

Оказавшись вне ее досягаемости, Алекс остановился.

— Значит, тебе захотелось поиграть?

Блеск в его глазах несколько встревожил ее, и Джинни уже собиралась сказать, что об играх она думала меньше всего, когда он вдруг стянул сапоги. Приоткрыв рот от изумления, она наблюдала, как он снимает мундир. Положив руки на пряжку бриджей, он замер на секунду с тем же блеском в глазах Она изумленно смотрела на него, гадая, действительно ли он собирается сделать то, что она подумала. И он действительно собирался. Ремень был расстегнут и брошен на траву; одним плавным движением к нему присоединились бриджи. Алекс, стройный и мускулистый, возвышался на берегу, великолепный в своей наготе, и что-то во всей этой ситуации чрезвычайно возбудило его.

Джинни, стоявшая по пояс в воде, была не в силах пошевелиться. Алекс спрыгнул с берега, подняв фонтан брызг, и очутился рядом с ней.

— Сними платье, — потребовал он, поймав ее косу и наматывая ее на руку.

— Ты сошел с ума! — Она наконец смогла заговорить, но очень тихо.

— Возможно, — сказал он, еще раз оборачивая косу вокруг руки. — Человек склонен к такой реакции, когда ему кидают камни в спину. Сними платье, если не хочешь, чтобы я его порвал.

В груди у нее поднимался смех, перемешиваясь с несомненным возбуждением от его наготы и близости. Пальцы путались в крючках платья, но наконец ей удалось расстегнуть лиф, и она сняла платье с плеч и дальше, через бедра, подцепив его ногой, которую затем приподняла из воды, и подхватила намокшую груду материи.

Алекс отпустил ее косу, чтобы взять платье, которое он тщательно отжал и бросил на берег.

— А теперь выходи, — приказал он. Джинни, которая на какое-то восхитительное мгновение подумала, что он собирается любить ее прямо в воде, совершенно опешила.

— Я не понимаю.

— А от тебя и не требуется понимания, — спокойно сказал он. — Но я попросил тебя сделать совсем простую вещь, так что выйди из воды.

— В таком виде? — Она показала рукой на мокрую рубашку, которая бесстыдно облепила каждый изгиб тела, каждое его углубление. Его глаза запылали.

— Именно поэтому, моя маленькая цыганка, я и хочу, чтобы ты вышла.

Горячий, чувственный блеск его глаз и возбуждал, и успокаивал. Алекс вел свою игру, не посвящая ее в правила, но по опыту Джинни знала, что игры Алекса в итоге вознаграждали ее сполна.

Она побрела к берегу, пока он стоял и следил за ней прищуренными глазами. Карабкаться на сухой берег было и неудобно, и некрасиво, и она без труда представила себе, как выглядит: прикрытая и в то же время не прикрытая прозрачной, прилипшей к телу рубашкой.

— У тебя сзади восхитительные изгибы, — засмеялся Алекс, когда она, наконец, взобралась наверх — Мне редко доводилось лицезреть столь захватывающий спектакль.

— Как тебе не стыдно! — Джинни встала и решительно подошла к краю берега. — Ты просто сатир.

— Дикое, похотливое существо лесов и гор, — согласился Алекс, выходя из воды и демонстрируя всю силу своего возбуждения. С завидной резвостью он очутился на берегу рядом с ней и притянул ее мокрое тело к себе, приподняв рукой подбородок. — Не знаю, как тебе удается каждый раз усмирить мой гнев. Ты выкрикиваешь оскорбления, швыряешься камнями, а меня внезапно охватывает желание. Ты творишь чудеса, Вирджиния. — Его губы властно захватили ее губы, руки гладили ее спину, прижимая тело к себе так, словно стремясь навечно запечатлеть на нем свои очертания, а потом он опустился вместе с ней на траву, не отрываясь от ее губ.

В этот раз не было нежной прелюдии, но этого и не требовалось. Руки женщины охотно помогали ему, когда он с грубой поспешностью задирал ее промокшую рубашку. Нетерпеливым движением колена он раздвинул ее бедра, а они уже сами приподнялись навстречу ему, когда он, подхватив ее под ягодицы, резким движением вошел в нее, вызвав у нее вскрик наслаждения. Это был совсем иной любовный акт, в котором, хотя тела их и были единым целым, каждый шел к пику наслаждения своим путем, и наконец, за мгновение до пика восторга, он произнес ее имя, и его рот захватил ее губы, ставя на них печать собственника, а ее ногти царапали мускулистую спину, оставляя свое клеймо.

Послышался раскат грома, и небеса разверзлись, когда влюбленные, обессилевшие и задыхающиеся, лежали на траве. Джинни начала тихо смеяться, ловя открытым ртом первые тяжелые капли дождя.

— Теперь по крайней мере моя промокшая одежда не вызовет кривотолков. — Широко раскинув руки и ноги, она наслаждалась дождевыми каплями, струившимися по ее насытившемуся телу.

Взглянув на нее, Алекс застонал и почувствовал, как в нем снова просыпается желание.

— Ты такая восхитительная распутница, моя Джинни. Никогда раньше не мог представить, что буду таким рабом. Если я сейчас не уйду, мы так и останемся на этом берегу, под дождем.

— Почему бы и нет? — мягко спросила Джинни. — Забудь на один день о своих обязанностях.

— Не могу. Не искушай меня.

Он начал поспешно одеваться в промокшую от дождя одежду, а она все продолжала лежать на траве, принимая дождевую ванну. Одевшись, он нагнулся над ней, поднял и твердо поставил на ноги.