— Спасибо, — наклонился Эдуард и открыл кейс, который был под завязку наполнен пачками денег.

Ну уж нет, этот гад не наживётся на предательстве, подумала я и сказала:

— Сейчас пойдёшь и положишь все деньги на счёт в банке. Потом узнаешь, какому ребёнку требуется дорогостоящее лечение и переведёшь его родителям всю сумму, — пользуясь ментальным внушением, приказала я. Да, был момент, когда хотела добавить: «И переломаешь себе ноги», но я же не живодёр.

Эдуард согласно закивал, но на его глазах выступили слёзы, а лицо безобразно от досады скривилось. Всё существо мужчины противилось тому, что придётся распрощаться с наживой, но противостоять приказу он не мог и умчался.

— Браво, — сообразив, что я только что сделала, восхитился Глеб и несколько раз хлопнул в ладоши. — Даже так? Не ожидал. Ты, оказывается, ещё ценней, чем я надеялся, — мужчина, приподняв мне подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Мы с тобой станем идеальной парой. Всё-таки как хорошо, что я тебя в прошлый раз не сжёг.

— Не-е-ет, — злобно прошипела я. — Ты ещё очень горько пожалеешь, что не сжёг. Это я тебе обещаю.

— Убирайся! — бросив взгляд на хныкающего Эдуарда, крикнул Глеб, а потом злорадно засмеялся. — У тебя же задание есть, иди, спасай малыша.

Уверена, Глеб легко мог отменить мой приказ, но не стал утруждаться. Даже у монстров предатели не в почёте.

— Прошу, — Глеб в приглашающем жесте вытянул руку, показывая на вход в гостиную.

Плюнуть бы ему в рожу, так ударит ведь, а я беременная.

Пошла, куда деваться, всё равно заставит, не уговорами, так силой.

Глеб в воздухе вертел пальцем, а в это время парившая в воздухе верёвка как змея обвивала моё тело. Ёрзала на стуле, пыталась тоже воздействовать на верёвку, но против опытного мага я проигрывала.

— Это ты возглавляешь организацию, которая истребляет магов, да?

— Организацию! — громко рассмеялся Глеб, как будто услышал что-то крайне смешное. — Я и есть эта организация в единственном числе. Набери я единомышленников и погорел бы. Все любят болтать, кто-то много пьёт и не держит язык за зубами, кто-то чрезмерно хвастлив. Не-е-ет, я привык действовать в одиночку. Это, кстати, Яматов выдвинул идею на счёт таинственной организации, а все остальные, как бараны, уверовали.

— Значит, брата ты тоже убивал один, собственными руками?

На лице Глеба лишь на долю секунды, но промелькнуло сожаление.

— Мальчишкой пришлось пожертвовать, он случайно влез не в своё дело, а свидетелей я не оставляю, — Глеб подошёл ко мне и подёргал за одно из колец верёвки. — Не больно, ослабить?

Ха-а, заботливый какой, ишь ты…

— Ради чего можно убить ребёнка?! — взорвалась я, у меня в уме не укладывалась эта дикость.

— Ради будущего. Ради справедливого будущего для таких, как я. Почему я должен прятать свою силу, почему не могу ею пользоваться, когда хочу и где хочу? Миром должны управлять мы, а не люди. Яматов говорил тебе, что у нас есть совет, который следит, чтобы ни один маг не вмешивался в политику? Кто придумал эту ересь? Люди разве с умом управляют? Нет. Кругом идут войны, планету как помойку загрязняют, никто не контролирует численность населения и его качество. Я, — зарычал Глеб, — всё изменю!

У-у-у… у кого-то крыша основательно съехала на мечте о мировом господстве.

Одним словом — клиника.

— Историю изучал? Ты не первый, кто грезит управлять миром, закончишь так же, как они. Сдохнешь мучительно и желательно медленно!

— Нет, я проживу долгую плодотворную жизнь, обо мне сложат легенды, а потомки будут почитать как бога, — пафосно заявил Глеб и, присев на корточки, поправил прядь моих волос, которая нависла над лицом. — А ты, Машенька, будешь при мне, как женщина и как провидица. Видеть будущее, значит предугадывать каждый шаг врага, обезоруживать его и загонять в тупик. Вместе мы непобедимы.

— Ха-а, — усмехнулась я. — Кто тебе сказал, что я стану помогать, больной ты ублюдок.

— Да куда же ты денешься, — не смотря на оскорбление, пропел ласково Глеб. — Родишь ребёнка и ради него, чтобы он жил, и ты могла его видеть, хоть что сделаешь. Хоть руки мне станешь лизать, хоть в койке ублажать, хоть других детей рожать. Всё, что пожелаю.

— Дима этого не допустит, он тебя в порошок сотрёт. Давай, разглагольствуй тут, передо мной, посмотрим, что ты позже перед равными себе по силе скажешь.

— Ты права, Яматов сильный соперник, мне бы с ним туго пришлось, но опять спасибо тебе. Он ради любимой, да ещё беременной, женщины пожертвует хоть чем. Вернее, хоть что мне не нужно, возьму лишь его жизнь, — не без удовольствия сказал Глеб и, достав из кармана четыре браслета, положил их на ладонь и поднёс к моему носу. — Хочешь знать, что это?

— Глеб, что за тяга к представлениям? Всё равно ведь скажешь.

Мужчина кровожадно улыбнулся и произнёс:

— Любой маг, на чьих запястьях окажутся эти браслеты, причём надеть их он должен сам и добровольно, теряет силы и, соответственно, превращается в обычного человека, которого можно легко убить, например, пулей из пистолета. Вот из такого пистолета.

Теперь мне продемонстрировали огнестрельное оружие, а после поднесли его дуло к моему виску и, судя по звуку, сняли с предохранителя.

— А теперь тихонечко посидим и подождём твоего любовника.

— С чего ты решил, что Дима скоро вернётся? Он надолго уехал. Не думай, что Эдуарду известно всё, — почуяв приближение Яматова и отца, я замолчала, а Глеб зашёл мне за спину, пригнулся и сильней надавил на висок дулом.

Когда Дима и Игорь зашли в гостиную, было видно, они знали, что примерно здесь происходит.

— Отпусти Марию, и гарантирую — мы договоримся, — первым в дискуссию вступил Яматов.

— А я не хочу договариваться, я хочу, чтобы ты сдох. В обмен предлагаю жизнь Маши и ребёнка. Всё равноценно: две смерти — две жизни, — отозвался Глеб и бросил на пол к ногам Игоря и Яматова браслеты. — Вы оба знаете, что это и для чего. Надевайте.

— Дима, ради всего святого, не смей их надевать! — заорала я во всё горло. — Он меня не убьёт, он сам так сказал, я ему слишком нужна, чтобы смотреть будущее. Дима, пожалуйста, не надевай.

До этого момента Глеб не причинял мне боли, относился бережно, я бы даже сказала, с заботой, с больной, конечно, и извращённой, но заботой. А после выкрика ударил рукоятью пистолета по голове, да так сильно, что искры из глаз посыпались, и я чуть сознание не потеряла.

Дима с отцом, сжав кулаки, синхронно шагнули к нам с Глебом, но мучитель без слов, вновь приставив мне дуло к виску, их остановил.

— Яматов, стоять, а то мозги этой барышни окажутся на твоих шторах.

— Дима, не надевай, не надевай, — шептала я как молитву. Знала, после этой фразы Глеб вновь ударит, что он и сделал, но мне было плевать.