Одной из задач норвежского отряда, помимо первостепенных, являлась тренировка в боевых условиях молодых ангарцев. Каждый из них, помимо своих прямых функций, заключающихся в быстроте и меткости стрельбы по врагу, должен был учить и новых товарищей умелому обращению с оружием. Кадры решают всё, говорил один великий человек. Ангарские кадры сейчас ковались на Западе, чтобы выстрелить на Востоке.

Покуда шло утверждение княжества на Амуре и в низовьях Сунгари, копилась материальная часть и налаживалась инфраструктура силами Албазинского и Сунгарийского воеводств в преддверии скорых атак маньчжуров, ангарцы получали боевой опыт. После похода они отправлялись на Сунгари и становились бы решающей силой Ангарии в регионе. Каждый получал бы офицерский чин и отряд амурцев, из которых ему предстояло вылепить достойных бойцов. Соколову это напомнило Вторую мировую, когда закалённые в боях с немцами советские солдаты сокрушили подчистую японцев, разгромив их в Маньчжурии, на Сахалине и Курилах.

Отряд Саляева был предельно нагружен оружием и боеприпасами: пять сотен винтовок для датского короля, штыки, патроны, гильзы, пулелейки, капсюли. Также Кристиану везли батарею из шести бомбических корабельных пушек и три мортиры для бомбардировки Гётеборга. Для мобильной артиллерийской поддержки стрелков предназначались миномёты, а также четыре картечницы. Кроме того, Саляев был уполномочен вести переговоры с датским королём через Сехестеда. Соколов хотел определиться с дальнейшим сотрудничеством Ангарска и Копенгагена. Надо было разрешить шведскую проблему Руси — весьма насущную и для самих датчан.

В ночь перед прощанием с отрядами состоялось совещание ангарского руководства и командиров уходивших групп. В доме воеводы Петренко было душно, печь на первом этаже была натоплена, и от дымохода, составлявшего часть стены, веяло сухим жаром. С десяток мужчин собрались на втором этаже в зале совещаний. Тут же были и их старшие сыновья: Ярослав Соколов, Ростислав Петренко и Мечислав Радек. Все они уже были посвящены в тайну первоангарцев и участвовали в совещаниях вместе с отцами, но пока без права голоса.

После докладов командиров групп и мастеров слово взял Вячеслав. Конечно, он говорил о предстоящем походе. Красной нитью в его речи проходил вопрос о максимальной личной безопасности каждого ангарца, на это Соколов сделал особый акцент.

— Я не могу сейчас предугадать развитие ваших кампаний, много чего может случиться. Но я прошу вас, — Вячеслав посмотрел на Саляева, Смирнова, Новикова с застывшей тревогой в глазах, — приложите к этому максимум усилий, ведь жертвы среди наших ребят для нас будут как ножом по сердцу.

— Мы не так давно потеряли наших товарищей на прииске, — склонил голову профессор. — Андрей Титов до последнего вздоха передавал для нас информацию о нападении. Это очень тяжёлая утрата.

— Если бы не поход, я бы лично возглавил отряд возмездия и насажал бы врага на частокол! — стукнул кулаком по столу полковник. — Вечная память!

— Это первые смерти среди наших, — тихо проговорил Ринат, глядя на огонь в камине.

— А как же Матвей на Амуре? — возразил Радек. — А мужики на Зее?

— Я имею в виду — среди наших, Николай Валентинович, — повторил Саляев.

Все притихли, осознав сказанное Ринатом. После скорбной паузы люди вернулись к обсуждению текущих вопросов. По карельской кампании многие сошлись во мнении, что начинать её надо с Орешка, называемого сейчас на шведский манер Нотебургом. Смирнов называл Орешек наиболее лёгкой добычей, поскольку лично бывал на невском острове, ещё будучи студентом, и видел стены крепости. Насколько он помнил, они совершенно не произвели на него впечатления серьёзного укрепления.

— Андрей, — проговорил Соколов, — давай только без шапкозакидательства. Недооценка врага чревата сам знаешь чем.

— Знаю-знаю, — согласился полковник. — Но и смотреть реально на вещи надо. Значит, так. — Наточенный карандаш загулял по карте. — Из Новгорода по Волхову идём в Ладогу, высаживаемся, организуем лагерь и ждём союзничков. Думаю, пара фугасных мин и пара мин химических вполне решат исход дела.

— Хорошо, коли так и будет! — воскликнул Саляев. — Но всё же вам проще, места известные. Это мне в чужой стране придётся воевать.

— Карты же есть, справимся, — сказал Новиков. — А Сехестед, мне Петя говорил, мужик с головой.

— Думаю, в этом смысле именно тебе, Ринат, как раз будет проще, — заметил Грауль. — Я о взаимодействии с местными. Ганнибал на редкость адекватный человек. Это не толпа бояр, кои друг дружке волосья из бороды драть учиняют.

— Беклемишев рассказал? — рассмеялся Вячеслав.

— Он самый, — ответил Павел. — Если все его байки собрать, можно сборник юмористических рассказов составить!

— Кстати, это мысль! — воскликнул Радек. — Печатным словом можно нашим людям показывать ту разницу, что существует между Москвой и Ангарском.

На следующий день, в последний раз проверив списочный состав и груз обоих отрядов, «Гром» и «Молния», отчалив от пристани Владиангарска, взяли курс на Енисейск. Ангарский представитель в этом городке уже доложил о многочисленных повозках, находящихся близ стен Енисейска, а также о работах по укреплению пути, ведущихся на дороге до Маковского острога на реке Кеть. Провожать пароходы вышло едва ли не всё население крепости и городка, а также сотни три тунгусов, махавших вслед уходящим в неизвестные земли родственникам. Для них подобный поход был чем-то невообразимым. Одно дело — кочевать по тайге, среди знакомых сопок, а уплывать по реке в далёкие-далёкие земли, где нет ни одного эвенка, было делом прежде неслыханным. Хотя что теперь говорить, слишком много прежде неслыханного теперь стало для них обычным.

Уже на следующий день после того, как проводили караван на Русь, во Владиангарске снова решали насущные вопросы. Теперь главным из них стало наказание тех, кто напал на золотой прииск.

— Поскольку Лена в районе Якутска вскрывается во второй половине мая, — говорил Соколов, — то у нас ещё есть шансы застать преступников на месте — в нашем зимовье.

— Беклемишев-младший говорил что-то о Ленском остроге, — напомнил Петренко.

— Или там, — согласился Вячеслав. — В любом случае этот острог надо показательно раскатать.

— Вячеслав, кого пошлёшь, решил? — проговорил Радек. — Ярошенко?

— Поскольку ребят Матусевича нет, — ответил за начальника Ярослав, — то придётся идти Аркадию. Офицер он толковый, считай, что мой заместитель.

— Тут тебе решать, воевода, — решительно сказал Вячеслав. — Тебе и отряд составлять.

Уже через восемь дней небольшой отряд был готов к отбытию на Витим. Группа Ярошенко насчитывала два десятка человек из числа первоангарцев-морпехов и тридцать пять стрелков-бурят рода Баракая под командой их князца Кияка. Этот род первым в округе выказал свои дружеские чувства к ангарцам, когда те строили удинскую крепость. С тех пор сын прежнего князца Баракая Кияк заслужил у Петренко признание и чин сержанта за свою службу в пограничных отрядах. Он же активно заставлял своих людей перенимать опыт у ангарцев и отсылал молодёжь учиться в Удинск и Владиангарск. А после их возвращения прежнего становища было не узнать. Вместо чумов появлялись срубы, а распаханные участки земли засевались зерновыми культурами. Занимались они и огородничеством, разводили коз и овец.