– Ты не сделаешь этого!

– Обязательно сделаю. Тогда, если встретишь женщину, которая тебе по-настоящему понравится, ты сможешь без всяких препятствий соединиться с ней.

– Но, Хэйзел, я не хочу, чтобы ты меня отпускала.

– А я и не собираюсь. Я лишь хочу встряхнуть тебя, чтобы ты повнимательнее посмотрел по сторонам. Можешь приходить ко мне – даже если женишься снова. Но этим мероприятиям по пятницам и вторникам – конец. Попробуй поймать меня по телефону глубокой ночью или смойся из своего священного офиса в рабочее время.

– Но ведь на самом-то деле ты же не хочешь, чтобы я начал бегать за другими женщинами, правда?

Хэйзел взяла его за подбородок:

– Клиффорд, ты большой очаровательный дурак. О цифрах ты знаешь все, но в женщинах не разбираешься абсолютно.

Она поцеловала Монро-Альфу:

– Расслабься. Мамочке лучше знать.

– Но…

– Нас ждут.

Он поднял колпак машины, они вышли и зашли в дом.

Городской дом Эстер Джонсон-Смит занимал всю крышу огромного высотного «муравейника». Это был выдающийся пример выдающегося расточительства. Жилые помещения (ибо груду странным образом смонтированных строительных материалов язык не поворачивался назвать домом) занимали около трети пространства, остальное было отведено садам – крытым и открытым. Своим происхождением невероятно большой доход мужа Эстер был обязан автоматической мебели, и потому хозяйке взбрело в голову, что в ее доме автоматика не должна так явно доминировать. Именно по этой причине накидки – у Монро-Альфы и Хэйзел их не было – предложили им живые слуги. Затем слуги проводили гостей к подножию широкой лестницы, на верхней площадке которой их встречала хозяйка. Приветствуя Клиффорда и Хэйзел, она протянула им обе руки.

– Дорогая моя! – защебетала она Хэйзел. – Как мило с вашей стороны прийти! И ваш блестящий супруг! – Эстер повернулась к почетному гостю, стоявшему возле нее. – Доктор Торгсен, это двое самых близких моих друзей. Ларсен Хэйзел – это такая талантливая малышка! Правда-правда. И мистер Монро-Альфа Клиффорд. Он чем-то там занимается по части денег, в Министерстве финансов. Уверена, что вы поймете, но для меня это слишком сложно.

Торгсен ухитрился нахмуриться и улыбнуться одновременно.

– Ларсен Хэйзел? Конечно же я вас узнал. Вы будете сегодня для нас танцевать?

– Я больше не танцую.

– Какая жалость! Это первая неудачная перемена, которую я обнаружил на Земле. Меня здесь не было десять лет.

– Да, вы были на Плутоне. Как там живется, доктор?

– Прохладно. – На лице его вновь возникло немного пугающее двойственное выражение.

Клиффорд поймал его взгляд и отдал глубокий поклон:

– Для меня большая честь, высокоученый сэр…

– Да вовсе не… я хочу сказать, как раз наоборот. Или что-то в этом роде. Черт возьми, сэр, я совсем отвык от этой вычурной вежливости. Забыл, как это делается. У нас там общинная колония, знаете ли. Без оружия.

Только теперь Монро-Альфа с удивлением заметил, что Торгсен безоружен и носит повязку, хотя ведет себя с легким высокомерием вооруженного гражданина, уверенного в своем статусе.

– Должно быть, у вас там совсем другая жизнь? – предположил он.

– Да, знаете ли, совсем не такая. Работаешь, потом чуть-чуть поболтаешь – и на боковую, а там – снова за работу. А вы, значит, погрузились в финансы? Чем занимаетесь?

– Рассчитываю проблемы реинвестирования.

– Вот оно что! Тогда я знаю, кто вы. О ваших уточнениях общих решений наслышаны даже мы на Плутоне. Высший класс! Они превращают наши маленькие головоломки со стереопараллаксами в сущую безделицу.

– Я бы так не сказал.

– Зато я говорю. Возможно, нам выдастся еще случай потолковать. Вы могли бы мне кое-что посоветовать.

– Вы окажете мне честь.

Несколько опоздавших гостей уже топтались позади них, и Хэйзел видела, что хозяйка начинает проявлять нетерпение. Хэйзел тронула Монро-Альфу за руку, и они двинулись дальше.

– Развлекайтесь, дорогие мои, – напутствовала их Эстер. – Там есть – ну, кое-что… – И она неопределенно взмахнула рукой.

«Кое-что» в самом деле было. В одном из двух зрительных залов демонстрировали все новейшие и наимоднейшие стереокассеты, во втором, для тех, кто был не способен расслабиться, не будучи в курсе всего, что происходит за пределами прямой видимости, – шли выпуски текущих новостей. Разумеется, были здесь и комнаты для игр, а также дюжины уютных гнездышек, где небольшие компании или пары могли бы без помех насладиться обществом друг друга tête-à-tête. В толпе гостей бродил популярный иллюзионист, демонстрировавший всем, кому это было интересно, свои шутки, надувательства, невероятную ловкость рук.

И повсюду были в изобилии представлены изысканные напитки и яства.

В огромном бальном зале с разноцветным мозаичным полом народу было мало – танцы еще не начались. Громадное помещение зала смыкалось с одним из крытых садов – там было совершенно темно, лишь цветные лучи декоративной подсветки пробивались со дна маленьких прудов, выложенных камнем. Другая стена бального зала была прозрачна, и за ней находился плавательный бассейн, поверхность которого располагалась этажом выше. Лучи цветных прожекторов, пронизывая толщу воды и фигуры грациозно двигавшихся пловцов, вносили жизнь и гармонию в открывающуюся за хрустальной стеной картину.

Клиффорд и Хэйзел уселись возле этой стены, вглядываясь в глубину бассейна.

– Потанцуем? – спросил Монро-Альфа.

– Нет. Может быть, позже…

Сверху, с поверхности, скользнула девушка, замерла, разглядывая их, и выпустила цепочку пузырьков, взмывших вдоль стекла. Хэйзел обвела пальцем по стеклу нос пловчихи. Женщины улыбнулись друг другу.

– Я бы тоже не прочь окунуться, если не возражаешь.

– Нисколько.

– Компанию составишь?

– Нет, спасибо.

Когда Хэйзел ушла, Монро-Альфа несколько минут бесцельно слонялся по соседним залам, нерешительно подыскивая убежище, где бы мог в одиночестве понянчить свою меланхолию, – развлечения оставляли его равнодушным, в лучшем случае он готов был немножко выпить. Но парочки – и отнюдь не меланхоличные! – были охвачены тем же стремлением, так что все уютные уголки оказались заселены. В конце концов Клиффорд сдался и вошел в средних размеров комнату, где уже расположилась холостяцкая компания в полдюжины человек и предавалась древнему спорту – ликвидировала мировые проблемы с помощью ликеров.

На пороге Монро-Альфа заколебался было, вопросительно поднял брови, получил в ответ небрежно-любезное согласие одного из присутствующих, с которым встретился взглядом, и лишь тогда вошел и опустился на стул. Сеанс сотрясения воздуха продолжался.