— Я сильная, я справлюсь.

Демид поднимает вверх наши ладони. Моя белая в его огромной, смуглой. Мы с ним до боли разные, во всем.

— Сильной нужно быть Вике, — заявляет уверенно. — Потому что теперь с тобой буду я. И не дай бог, ей хотя бы посмотреть на тебя не так.

От нарисованной им перспективы становится страшно.

— У меня из-за этого будут еще большие проблемы.

Опускает ладони, и сжимает мою талию, упираясь подбородком мне в плечо.

— Мне плевать, Белка. У тебя есть выбор. Уходишь из клуба, либо терпишь меня рядом. Все.

Улыбаюсь. Его забота делает меня счастливой.

— Она же твоя девушка. Не считаешь, что это некрасиво?

Он отстраняется немного, заглядывает мне в глаза. И сейчас на его лице все оттенки недовольства.

— Белка, ну что у тебя с памятью? Я же говорил, что у меня нет девушки.

А теперь мне больно. От того, что он снова все на шутку переводит. Лишнее доказательство того что все происходящее сейчас для него лишь игра. Но даже если это и так, я не хочу это прекращать.

Осмелев, накрываю теперь его руку своей. Веду пальчиками по немного грубой коже костяшек, по длинным, сильным пальцам. Хочу запомнить этот момент, и каждый его сантиметр.

— Почему ты не хочешь нормальных отношений? – спрашиваю, вконец осмелев. Он все еще у меня за спиной, и так легче. Когда не вижу его глаз, могу говорить все, что вздумается. — Разве тебе нравится все это? Ты же не был таким...

— Ты мой личный пастырь? Я, типо, должен исповедоваться? — его голос меняется. В нем снова нотка высокомерия и смех. Он закрывается, а я не хочу этого.

— Нет, но... — шепчу вдруг пересохшими губами. Он молчит. И на этот раз молчание становится тяжелым, выматывающим. Его руки слабеют, и он уже не так крепко прижимает меня к себе. И я ругаю себя за несдержанность. Испортила момент.

Демид отстраняется, а мне приходится вернуться на свое сидение. Я чувствую себя так опустошенно, что даже посмотреть на него не могу.

— Я больше не хочу, — произносит он, а я вздрагиваю.

— Чего не хочешь? — поднимаю на него глаза и замираю.

В его карих глазах сейчас столько боли и страха, что я чувствую все это на своей коже. Обжигающе ледяное одиночество и темнота. Это то, что наполняет его сейчас. Он раздавленный, разбитый, все еще не сумевший собрать себя и вернуться. Он совсем не тот Демид, которого я вижу каждый день. Нет в его душе и места улыбкам и радости. Полная обреченность и непонимание, куда двигаться теперь. Я не хочу, чтобы он был таким! И меня это злит.

— Ты меня раздражаешь, — цежу сквозь зубы. — Тем, что размениваешь себя на всяких Вик. Ты достоин большего, Демид. Как в спорте, так и в любви.

Он удивлен. Несколько секунд молча смотрит на меня. А потом вдруг его губы кривятся в улыбке.

— Не всегда мы получаем то, чего хотим. Ты еще не поняла этого?

— Если закрываться от настоящего, то никогда ничего не получишь, — отворачиваюсь, потому что не могу сейчас на него смотреть. Он даже не представляет, насколько неправ!

— Я разочаровался в этом, — его ладонь опускается на мое колено. Вздрагиваю, но в ответ лишь перевожу на него удивленный взгляд. Карие глаза как целая вселенная. И сейчас они затягивают меня с головой.

— Я просто никогда не встречал человека, который любил бы меня также сильно, как я его...

Огинский расплывается передо мной, и я не могу это остановить. Потому что мне больно от его слов. Ведь это не так. Знал бы он, насколько это не так!

Демид тянется к моему лицу. Его нежные пальцы стирают мокрые дорожки моих слез. Он со мной. Мы одни в этой машине, а, кажется, что в целой вселенной. И нет никого и ничего важнее его губ, медленно и неотвратимо приближающихся ко мне.

Он хмурится. Его глаза сейчас будто тьма непроглядная. Но я знаю, я чувствую, что и он хочет этого не меньше моего. Что-то изменилось. Я до сих пор не понимаю, что именно, но теперь Демид другой. Или я для него другая?

Его губы у моих, а я прикрываю глаза, потому что моя голова кружится лишь от одного ожидания его близости. Горячее дыхание ласкает мое лицо, а ладони накрывают мою шею. И он делает это. Касание его губ заставляет мои вены плавиться, гореть. И когда я, осмелившись, накрываю ладонью его колючую скулу, наши глаза ослепляет светом фар. Я вздрагиваю, отстраняясь от него, потому что в следующую секунду раздается оглушительный сигнал подъехавшего эвакуатора.

* * *

На то, чтобы вытащить нас из этого болота ушло около часа. Что только они не делали, пытаясь выкопать нас. Я ждала неподалеку на полянке, не сводила с него глаз.

Улыбка не сходила с моего лица. Я смотрела его сильный и красивый профиль, на то, как он наклонялся, чтобы загрести лопатой очередную порцию глины, на то как напрягались его руки, когда он выбрасывал ее в сторону, а потом спешил подложить под колесо деревянный настил. Мои губы до сих пор горели, и я то и дело прижимала к ним ладони, желая снова ощутить то, что чувствовала в салоне машины.

Несмотря на то, что нас прервали в самый неподходящий момент, я все равно была счастлива. Сегодняшний день – передышка для меня. И пусть завтра утром все снова вернется на круги своя, но я буду хранить о нем воспоминания, и они будут придавать мне сил.

— Не замерзла? — раздался за спиной его голос, и в это же мгновение теплые ладони Демида опустились на мои плечи.

Улыбнулась, потянувшись к нему рукой. Вытерла пальцем грязную полосу с его лица.

— Ты отдал мне всю одежду, это я должна спрашивать, — улыбнулась смущенно.

Он посмотрел на меня внимательно с высоты своего роста.

— Мир звонил, ждут нас. Он пришел первым.

Демид ничуть не расстроен нашим провалом, и это не может не радовать. Он задумчиво осматривается по сторонам.

— Придется идти пешком. Но тут минут двадцать ходьбы – не больше. По короткому пути.

При мысли о том, что придется снова пробираться через болота и лесные дебри, не по себе.

— Чего сникла?