– Я знаю, что говорю! – вновь крикнул Виктор и в тот момент,когда братки немного отошли от входа, вышел на улицу. Роберт быстро закрылдверь и вместе со мной подполз к окну. Виктор стоял в центре бритоголовыхбратков и что-то им объяснял. Неожиданно он достал пистолет и выстрелил в ИгоряНиколаевича. Игорь Николаевич закатил глаза и рухнул на землю. Не успели браткиопомниться и понять, что же произошло, как Виктор начал стрелять по своимбывшим товарищам. Стрелял, пока не кончились патроны. Один из оставшихся вживых поднялся с земли и стал нещадно палить. Бросив прощальный взгляд на дом,Виктор упал. Из-за дома выскочили еще несколько человек и вышибли входнуюдверь.

Через несколько секунд послышался вой милицейских сирен.Роберт схватил меня за руку и толкнул за диван. Я упала, но удержала пистолет,прицелилась и выстрелила в одного из нападавших.

Дальше все напоминало кадры из навороченного гангстерскогобоевика, и вскоре дом напоминал самое настоящее поле боя с кучей кровавых тел.Когда открыла глаза, я увидела сидящего рядом с собой человека в форме. Онсказал, что все закончилось и больше нечего бояться. Я судорожно кивалаголовой, размазывая по лицу слезы. Роберт отрешенно рассматривал свой пистолет,а потом с трудом встал и подошел к лежащей на полу Светлане. Она лежала в лужекрови, по-прежнему не выпуская пакет с долларами из рук и сжимая испачканноекровью завещание… Роберт положил ее голову к себе на колени и громко закричал:

– Врача! Вызовите врача!

– Уже вызвали, – спокойно ответил проходящий мимомилиционер. – «Скорая» уже выехала. Будет с минуты на минуту.

Я села рядом с Робертом и, смахнув слезы, наклонилась кСветлане.

– Света, ты только держись. Слышишь, обязательно держись. Тысможешь. Ты очень сильная. Брось ты этот пакет к чертовой матери, он тебесейчас совсем не нужен.

Светлана приподняла голову и скорчилась от боли.

– Это мой пакет. И это мой с Робертом дом. Когда ты вызываламилицию, ты назвала этот дом своим. Ты была не права…

Это были ее последние слова.

Стоявший рядом милиционер поднял пакет и заглянул внутрь. Поего лицу я поняла, что он пришел в состояние, близкое к шоку. Подозвав своеготоварища, он стал что-то говорить ему, возбужденно показывая на нас.

– Ребята, давайте сделаем так: вы никогда не видели этогопакета, а мы не видели ваш незарегистрированный пистолет, который сейчас лежитрядом с вами и за который вам светит хороший срок. Вас это устраивает?

Я кивнула головой и протянула свой пистолет старшине.Старшина открыл пакет, и пистолет очутился рядом с долларами. Буквально в ту жеминуту рядом со мной не оказалось ни старшины, ни пакета!

Я вышла на улицу, села прямо на землю рядом с Виктором,поцеловала его в лоб и стала перебирать его волосы. Его остановившиеся глазасмотрели прямо на меня.

– Прости, если сможешь. Ты и в самом деле не знал о томвзрыве на вокзале, – глотая слезы, сказала я.

За оградой толпились соседи и прочий любопытный люд.Неожиданно кто-то потряс меня за плечо, и я увидела рядом с собой следователяКолесникова. Того самого следователя, который занимался делом о взрыве машинымоего отца.

– Вам хорошо знаком этот человек? – спросил он и показал наВиктора.

– Да, когда-то я его любила, – глухо сказала я и вновьпоцеловала Виктора в лоб.

– А теперь?

– А теперь я люблю его еще больше, – встав с земли, язакурила.

– Вы не расскажете мне, что здесь произошло? – продолжалрасспрашивать он.

Я пожала плечами. Проследив взглядом за тем, как телоВиктора положили на носилки и погрузили в машину, я сказала:

– Бывший друг моего отца хотел ограбить этот дом. Что тутнепонятного?

– Только и всего? – усмехнулся следователь.

– Только и всего. Увидев, как к дому подъехали незнакомыемашины, я позвонила в милицию и нисколько об этом не жалею.

– Как-то у вас все просто…

– А чего усложнять!

– Тогда кто завалил столько людей? У вас с братом не нашлиоружия.

– Человек, которого я когда-то любила.

– Один?

– Ну, не везде же нужны помощники. У него было оружие, нокакой может быть спрос с мертвого человека?

Следователь вновь усмехнулся и окинул взглядом дом.

– Да… Ваш покойный отец построил не дом, а целую крепость.Страшно подумать, какие деньги сюда вбуханы.

– Не надо считать чужие деньги, – устало сказала я инаправилась в дом.

…Не знаю, как мне удалось все это пережить. Светланиныпохороны, множество допросов у следователя. Страшная депрессия. Когда всезакончилось, я поняла, что надо продолжать жить дальше.

В один из вечеров в доме раздался телефонный звонок инезнакомый мужской голос потребовал определенную сумму в обмен на молчание отом, что мы были на реке и просили лодочника спрятать кокон, в которомнаходился высохший труп. Незнакомец предупредил, что у него есть фотографии, ноих существование вызвало у меня большое сомнение. Говорил с незнакомцем Роберт.Он послал фотографа ко всем чертям и бросил трубку.

– Господи, когда-нибудь это закончится? – с отчаяниемспросил он и бросил в мою сторону усталый взгляд.

– Это Леонидыч.

– Какой еще Леонидыч?

– Тот самый, который подбросил нам труп лодочника.

– Откуда ты знаешь?

– Однажды я спряталась у реки и слышала, как он разговаривалс лодочником. Лодочник называл этого субъекта Леонидычем. Он блефует. У негонет и не может быть никаких фотографий.

Роберт закурил.

– Как ты думаешь, кого убил наш отец?

– Не знаю. Видимо, кто-то перешел ему дорогу, и онразделался с ним, потом обработал труп так, чтобы он высох и не издавалникакого запаха, и спрятал прямо в своем кабинете. Нам не разгадать этузагадку. Потому что отгадку знал только один человек – наш отец, и он унес ее вместес собой.

Роберт сел у моих ног, обхватил мои колени. Он уткнулся вних лицом и чуть слышно спросил:

– Ты любила Виктора?

– Наверное. А что такое любовь?