— Ну вот что, — заявила Дженнифер Т. — Если ты будешь так убегать и заставлять меня волноваться…

— Извини, — сказала Таффи.

— То я вообще перестану волноваться, вот и все.

— Да, дорогая. Прости.

— Что это за штука у тебя, Таф? — спросил Этан. — Похоже на яйцо.

— Так и есть. Это яйцо ходага. Вот, держи.

Этан взял яйцо в руки. Холодное, как камень, но вдвое прочнее и все покрыто твердыми наростами.

— Это что, бутылка? — Он поболтал сосуд — пусто. Он хотел вытащить пробку, но Таффи отняла у него яйцо.

— Что ты делаешь, Десницы ради? Говорят тебе, это яйцо ходага. Ходаг — это такое существо вроде коровы-броненосца, с шипами на спине. Раньше они здесь целыми стадами паслись, а теперь их почти не осталось. Такое яйцо внутри в девять раз больше, чем снаружи, и никакие известные вещества, кроме одного, на него не действуют. Поэтому в них очень удобно хранить что-нибудь, особенно вредные и ядовитые снадобья. Сейчас оно как будто пустое, но как знать, что было в нем раньше? Подумай об испарениях, мальчик!

— Прости, я не знал, — сказал Этан.

— Где ты его взяла? — спросил Тор. — Можно я посмотрю?

— Нечего там смотреть. — Голос у Таффи переменился. Только что она была прежней Таффи, педантичной и раздражительной, теперь она как будто колебалась и все время отводила глаза. — Я его в кости выиграла.

— У кого?

— У одного приятеля Ножа. Его звать Билли. Билли Лайонс.

— Ну и что ты собираешься в нем держать? Духи?

— Скажешь тоже! Не знаю, как насчет других в этой группе, а мне духи не требуются. Ложитесь-ка лучше спать, вы трое. У нас завтра игра.

— Таффи, а Таффи!

— Что, девочка?

— Ты не споешь нам какую-нибудь свою песню? Длинную-предлинную, нудную-пренудную?

— Ага, — поддержал Этан. — Хотя бы вот эту: «Змея и в беде остается змеей».

— Ее надо петь одиннадцать дней подряд, милые.

— Спой тогда самую нудную часть, — предложила Дженнифер Т.

Ребята снова залезли в свои спальные мешки, а Таффи взобралась к ним на веранду, отчего та заскрипела и зашаталась. Она погладила каждого по голове и запела. Постепенно разгульные звуки на улице утихли, и Этан стал видеть медленные снежночеловеческие сны.

На завтрак у них были… как вы думаете, что? Фланельки! Топор пек их прямо на улице, на жаровне размером с бильярдный стол, орудуя лопаткой величиной с кэтчерскую рукавицу. Фланельки у него выходили восхитительные, пышные и упругие одновременно, с ванильным вкусом — почти как у доктора Фельд. Однако они были огромны, и большая их часть пропала зря: многие гуляки продрали глаза только после одиннадцати, а те, кто уже проснулся, слишком мучились с похмелья, чтобы есть. Этан с Дженнифер Т. поделили одну оладью на двоих, Тор съел две — настоящий подвиг, ведь из каждой можно было выкроить пижаму. Потом появился Клевер, который всю ночь гулял с местными феришерами, собирая у них информацию о Больших Лгунах, и они с Дженнифер Т. стали обсуждать стратегию сегодняшней игры. Родриго, пришедший к завтраку в гавайской рубашке, выглядел лет на десять моложе. Разговоры о бейсболе сначала занимали Этана, но потом они приобрели характер скорее философский, чем практический. Отцу понравились бы эти заморочки насчет «вневременья» и «бесконечных иннингов», но Этан постепенно упустил нить. Он вышел из-за стола и пошел искать Ножа.

Он много чего наслышался об этом ноже — о клинке, не о человеке. Говорили, что Нож может рассечь им блошиный ус на три части, вырезать свои инициалы на двери банковского хранилища и выпустить другому потроха так, что тот и не спохватится.

— Зачем тебе? — спросил Нож. Он отсыпался в гамаке под хурмой, на задах дома Энни Кристмас. Свою стетсоновскую шляпу он надвинул на глаза и даже не подумал поднять ее, говоря с Этаном. — Шкоду какую-нибудь задумал?

— Нет. Просто я никак не могу срезать Узел на рукояти моей биты, и он меня бесит. Вот я и подумал о вашем ноже.

— Ты просишь у меня Антуанетту, чтобы срезать бугор?! — Нож снял наконец шляпу. — Какую-то несчастную деревянную мозоль?

— Эта мозоль очень твердая, — сказал Этан.

Большой Лгун вылез из гамака и достал из-за голенища нож. Клинок не казался особенно длинным или острым, но, выйдя из укрытия, он запел, и Этану почудилось в нем что-то тигриное. Он как будто радовался, что освободился из сапога, и ему не терпелось скорее взяться за дело.

— Дай-ка я, — сказал Нож, и Этан протянул ему биту. Лгун вскинул ее вверх, осмотрел, как винтовку, и пару раз взмахнул ею. — Отличная бита, дружище. Где взял?

— Нашел. Ее зовут Щепка.

— Щепка и есть — от старого Столба. — Нож, держа биту рукоятью от себя, приложил Антуанетту к выступу. — Ну, попрощайся со своим бугром. — Лезвие срезало с дерева тонюсенькую стружку и остановилось. Нож стиснул зубы, а заодно и рукоять Антуанетты. Он нажимал на лезвие так, что глаза у него вылезли из орбит, а стетсон стал подпрыгивать на голове, как крышка чайника. Наконец его рука, державшая Антуанетту, зашипела и задымилась. Раздался такой звук, будто лопнула гигантская фортепьянная струна, и Антуанетта переломилась у рукоятки. Лезвие улетело в лес и ударило в ореховое дерево. После Нож рассказывал, будто его Антуанетта разделала этот орех на колья для изгороди, на дрова и на лучину, но это, пожалуй, было легким преувеличением.

— Извини, парень, — сказал он теперь, возвращая Этану биту. — Похоже, тебе придется просто привыкнуть к нему.

Рост Дженнифер Т. Райдаут равнялся четырем футам восьми дюймам, вес — девяносто одному фунту. Она владела тремя видами подач: резаным мячом, скользящим и не совсем надежным сменным. В Середке, где она родилась и выросла, многие сочли бы, что она контролирует траектории своих мячей очень неплохо для одиннадцатилетней девочки — выше среднего, так сказать. Меня бы она точно выбила, да и вас, возможно, тоже. Но с хорошим спортсменом-старшеклассником, например, ей пришлось бы потруднее, а с таким игроком, как Буэндиа, у нее в Середке и вовсе бы не было никаких шансов. В Летомире же, как они с Этаном хорошо знали, все происходило по иным законам. Может быть, потому, что физика здесь была другая, по словам самой Дженнифер Т. А может быть, весь секрет заключался в неисследованной еще связи между тем, что принято называть волшебством, и талантом сосредоточиваться на чем-то по-настоящему. Возможно и то, что тут действовали самые разнообразные, наслаивавшиеся тысячелетиями заклинания — возможно, они и делали Летомир столь благоприятным местом для юных искателей приключений. С уверенностью сказать не могу, но факт остается фактом: в Летомире резаный мяч Дженнифер Т. обладал убойной силой, скользящий нырял в воздухе, как стриж, а сменный двигался обманчиво медленно, как сам старый Койот.

Тем не менее в тот день Большие Лгуны совсем ее измотали. С первой же подачи они, как любят говорить комментаторы, раскусили ее. Нож, отбивавший первым, начал с двойного хита, украл вторую базу, добежал до третьей благодаря синглу Шеста и завершил ран на следующем мяче, который Энни Кристмас послала за первую базовую линию. Буэндиа пришлось доставать этот мяч из-под куста рододендрона, где тот лежал рядом с чьим-то выбитым глазом. К началу третьего иннинга счет между «Лгунами» и «Тенехвостами» стал 7:2, к середине пятого — 12:6.