— Хорошо, что ты наконец пришел.

— Навестил старшего трибуна, командир, — с едва заметной горечью ответил Макрон. — Во время атаки в него попали копьем.

— Насколько серьезна рана? — с легкой тревогой спросил Аврелий.

— Ему повезло, командир. Слегка контузило, но трибун скоро вернется в строй.

— Хорошо, у нас каждый на счету, — ответил Аврелий, кивая на ткань, которой ему бинтовали рану. — Я и сам ранен. Стрела руку вспорола.

Хирург поднял взгляд. На его лице было удивление, и он покачал головой, завязывая концы повязки. Выпрямился и отошел на подобающее расстояние.

— Кость не задета, командир, — сказал он. — Но я все равно советую вам держать рану в чистоте.

Аврелий кивнул, махнув хирургу рукой. Тепло улыбнулся Макрону.

— Скверно обернулась эта первая атака, а? Я вышел вперед, чтобы глядеть за вашим наступлением из пролома, там меня и ранили.

Он с гордостью показал на повязку на руке. Макрон услышал в его голосе воодушевление. Воодушевление воина, который наконец-то получил первое боевое ранение за долгие годы спокойной службы, не дававшей ему ни малейшей возможности проявить себя как солдат.

— Тем не менее отступление наше лишь временно, — продолжил легат. — Следующая атака будет успешной, и мы возьмем эту крепость. Уверен в этом.

Макрон задумчиво поглядел на своего командира. Аврелий в слишком радостном настроении — это опасно. Макрон достаточно послужил в разных легионах, чтобы распознать это. Получив первую рану, пусть и царапину от стрелы, Аврелий почувствовал себя неуязвимым. Теперь ему не надо было ничего доказывать рядовым легионерам. Он пролил кровь на поле боя и получил моральное право отдавать им приказы, какова бы ни была их цена. Макрон знал, что через пару часов это пройдет. Нормальное дело, когда тебя хотели убить, но промахнулись. Боевой пыл легата скоро вновь сменится холодным расчетом. Сейчас же надо ухитриться удержать его от поспешных действий, пока не будет должным образом подготовлен новый штурм храма.

— Конечно, возьмем, командир, — согласился Макрон. — Как только хорошенько подготовимся.

— Подготовимся?

— Безусловно, командир. Надо выдвинуть вперед баллисты и катапульты, чтобы лучше прикрывать штурм с близкой дистанции. Если мы сможем пробить несколько дыр во внешней стене, катапульты смогут обстреливать вражеских лучников, не подвергая риску наших. Кроме того, нам необходимо убедиться, что у врага перекрыты все пути отступления.

Макрон кивнул на Хамеда.

— Этот парень раньше был жрецом. Знает, как устроены храмы. И этот посещал… совсем недавно, так?

— Да, командир, — ответил Хамед, кивнув. Он очень нервничал, стоя перед командиром легиона.

— Тогда рассказывай все, что знаешь. Сколько здесь входов?

Хамед задумался, прежде чем ответить, стараясь ничего не упустить.

— Между двумя самыми большими пилонами — главный вход. Там огромные ворота, командир. Толщиной в несколько дюймов. За ними небольшой двор и следующие ворота. По сторонам от главного входа два небольших храма. Один — через который мы шли в атаку в первый раз, и другой, с противоположной стороны. Его тоже можно хорошо укрепить, командир.

— Ну, есть лишь один способ в этом убедиться, — раздраженно ответил Аврелий. — Иди и проверь. Доложи центуриону Макрону сразу же, как вернешься.

Хамед глянул на Макрона, который еле заметно кивнул, и, сглотнув, склонил голову.

— Как прикажете, командир.

Он нерешительно пошел в сторону храма и вскоре скрылся в темноте. Аврелий снова поглядел на Макрона.

— Пока Катон не в состоянии нести службу, вы старший после меня офицер, — сказал он. — Вы опытный солдат, так что мы поступим так, как вы порекомендуете. Выведем вперед баллисты. Делайте все, что сочтете необходимым, чтобы следующий штурм был успешен. Это понятно?

— Да, командир, — кивнув, ответил Макрон.

— И убедитесь в том, что у противника нет возможности сбежать. Я хочу, чтобы всех их убили или пленили… — Аврелий поднял руку и коснулся лба. — Теперь мне надо отдохнуть. Я чувствую слабость от ранения. Разбудите сразу же, когда все будет готово к следующему штурму.

Тянулась ночь, полная луна низко повисла над горизонтом, а шум от приготовлений римлян был отчетливо слышен обороняющимся в храме. Неторопливый ровный звук ударов у внешней стены. Легионеры проломили в глинобитной стене проходы. Визг пил и стук молотков у костров вдали, ярдах в двухстах[18]от стены, за холмом. С верхней площадки пилона Аякс едва различал силуэты легионеров за работой. Подумал, что они, наверное, сооружают новые штурмовые лестницы и, по всей вероятности, таран. Если лестницы не помогут, то уж таран точно разметает наспех собранный завал. И когда это случится, ничто не помешает римлянам пробиться внутрь и уничтожить осажденных.

Мятежный гладиатор уже задумывался насчет возможности прорваться и бежать, но вечером он видел, что легионеры постоянно ходят вокруг храмового комплекса, а небольшие отряды неторопливо что-то раскладывают на земле. Кальтропы, догадался Аякс, «чеснок». Шипы, выкованные так, что, как их ни брось на землю, один из четырех заостренных штырей всегда будет торчать вверх. И проткнет ногу или копыто тому, кто попытается пробежать через заграждение. Позади пеших патрулей слышался топот копыт и ржание. Кавалерия.

Миновала полночь, луна поднялась высоко в небо, ее свет пролег сверкающей дорожкой по поверхности Нила, обрываясь у холмов на противоположном берегу. Аякс понимал, что они в ловушке. Оставшиеся с ним люди, выжившие во время восстания на Крите, и воины-арабы, вверенные ему принцем Талмисом, обречены. Наполнившее его сердце чувство не было страхом или ощущением поражения. Лишь глубокое разочарование, что за свою короткую жизнь он не смог навредить Риму еще больше. Аякс надеялся, что смертельно ранил префекта копьем, злился, что Макрон остался в живых и вполне может выжить в предстоящем штурме храма. Мысль о том, что он умрет, отомстив лишь наполовину, мучила Аякса. Окружающие этого не видели, он смотрел на ряды римлян бесстрастно. Для своих воинов стратег был, как всегда, бесстрашен и решителен, и его пример воодушевлял их.

Спустя час после полуночи раздалось шлепание сандалий по лестнице пилона, и вскоре из темноты появился Карим. Он встал рядом, тяжело дыша.

— Что такое?

— Стратег, пойдем со мной, прошу. Сейчас же.

Аякс по голосу понял, что дело срочное, и повернулся к нему.

— Что такое?

— Лучше будет тебе пойти со мной, командир, — ответил Карим, многозначительно поглядев на остальных воинов, стоящих на пилоне. Арабы и их командир вполне могли слышать их.

— Ладно, хорошо. — Аякс кивнул и начал спускаться по лестнице следом за товарищем. Как только они прошли три пролета, он тихо заговорил снова: — Что случилось?