Жадным.

Требовательным.

Я двигаю бедрами, охая, когда жар его головки проникает под мое белье.

Он стонет, прижимаясь своими губами к моим, и стягивает с меня трусики. Он входит в меня, и я приподнимаю бедра, проталкивая его внутрь, потому что он не спешит.

Я шумно выдыхаю, он улыбается и прикусывает мои губы. А потом он встречается со мной взглядом, и выражение его лица меняется.

Его рука поднимается к моему виску, и он медленно погружает пальцы в мои волосы.

Его бедра двигаются неторопливо, глубокие размеренные движения сводят меня с ума, но это такая чудесная пытка.

Я издаю тихий стон, и он прикасается своим лбом к моему.

– Обними меня, детка.

Я подчиняюсь, и он опускает лицо в ямку на моей шее, обдавая горячим дыханием мою кожу. Он продолжает медленно двигать бедрами.

– Мне так нравится чувствовать твою киску, детка, – шепчет он. – Такая узкая, такая влажная.

Я сжимаю мышцы вокруг него, и он дергается внутри меня.

– Такая сладкая. – Он погружается глубже, и я запрокидываю голову назад. – И моя.

Мои пальцы дрожат, и я скольжу ими по его спине, обхватываю его за плечи и тяну к себе, заставляя войти глубже.

– Кончи для меня, детка. – Он прикусывает мою шею, и я вся покрываюсь мурашками. Он поднимает мое колено, отводит в сторону и погружается еще глубже. – Кончи вместе со мной.

Именно это я и делаю. Кончаю вместе с ним. И наши тела расслабляются после одновременной тряски.

Он выходит, и, приведя себя в порядок, мы оба ложимся в постель, на этот раз накрываясь одеялом.

Мы вместе лежим молча несколько минут.

– Как я говорил, так и будет, – наконец произносит он. – Его присутствие ничего не меняет между нами. Ты моя, Рэйвен Карвер. Все остальное не имеет значения.

– А ты мой, здоровяк? – спрашиваю я вопреки своей воле.

– Да, – ни секунды не раздумывая, отвечает он, и его ответ должен успокоить меня.

Но этого не происходит.

Я не спала.

Вообще все эти выходные, а сейчас солнце уже почти встало, и из щели под дверью тянется запах бекона, но я напрягаюсь, почувствовав аромат свежезаваренного кофе.

Вчера, слава богу, Ролланд провел весь день в своем офисе, решая дела Брейшо, а мы – в медиазале за просмотром паршивых фильмов, выбранных Ройсом.

Сегодня, по всей видимости, нам повезет намного меньше.

Никогда бы не подумала, что буду так ждать начала школьных занятий.

Я соскальзываю с постели, где по-прежнему спит Мэддок, натягиваю какие-то штаны и толстовку и спускаюсь вниз.

Конечно же, там стоит он, в брюках, уже приодетый.

Он приветствует меня, не поднимая взгляда:

– Доброе утро, Рэйвен.

Я хмурюсь, присаживаясь на барный стул.

– Откуда вы узнали, что это я?

На этот раз он поворачивается с улыбкой на лице.

– Мои сыновья весят раза в два больше, чем ты. Я бы услышал их, как только они вышли бы в коридор.

Я не свожу с него глаз.

– Кэп любит готовить по утрам, так что вам надо было спросить, не хочет ли он присоединиться, или дождаться его. А кофе заваривает только Мэддок – он решает, насколько крепким должен быть кофе. А теперь он не будет таким, каким ему надо.

Ролланд разминает плечи, чтобы скрыть, насколько они напряглись, и поворачивается к плите – чтобы перевернуть бекон. И это в белоснежной-то рубашке.

Он прочищает горло.

– А Ройс? – тихо спрашивает он.

Я пронизываю его взглядом.

– Ройс любит горячий шоколад. Обычно Кэп готовит его к моменту, когда Ройс проснется. Он помогает накрыть на стол. А потом они вместе убираются.

Почему я вообще это говорю?

Ролланд наливает чашку кофе и открывает холодильник, чтобы достать бутылку со сливками.

Он ставит их передо мной.

– А ты? – Он скрещивает руки на груди. – Какова твоя роль?

Ха! Я вас умоляю.

Я пожимаю плечами, не собираясь участвовать в его маленькой игре – ради чего бы он ее ни задумал.

– У меня нет роли. Я просто девушка, которая спит в вашем доме, мистер Брейшо.

Он кивает.

– Точно. Потому что сыновья, конечно, позволили бы какой-то «просто девушке» стать частью их мира, как это произошло с тобой. Я боялся, что это может случиться.

– Ну, – я наклоняюсь вперед. – У них особо-то не было выбора, не так ли?

– Я вижу, ты думаешь, что понимаешь ситуацию, – он сужает глаза. – Что именно рассказала тебя твоя мать, Рэйвен, – ну, когда ты убедила моих сыновей отвезти тебя к ней?

Этот ублюдок наблюдал за нами из камеры.

– Много чего. Моя мать шлюха, а вот лгунья из нее не ахти какая, уж вам-то это должно быть хорошо известно после всех тех многочисленных часов, что вы провели с ней, так что я особо не сомневаюсь в информации, которой она со мной поделилась. О, но вы не переживайте, она прикрыла свой рот, когда почувствовала, что разговоры могут повлиять на ее денежный поток. Можно смело сказать, что ваши настоящие намерения, – я по-идиотски округляю глаза, – сгниют вместе с ее трупом, если она откинет копыта раньше, чем вы проболтаетесь… пока она, конечно же, получает то, что ей нужно, но я уверена, что об этом вы и сами все знаете. – Я беру чашку и бутылку со сливками и, приподняв бровь, добавляю: – Они особо не завтракают перед школой.

Дополнив сказанное издевательской улыбкой, я ухожу в другую часть дома, оставляя его наедине с запахом пригоревшего бекона.

Оказавшись в тренажерном зале, я сажусь на мат, ставлю чашку и смотрю в окно – на улице ветер сгибает деревья. Он яростно раскачивает ветки, но они, отказываясь признавать себя слабее, пытаются дать ему отпор, болтаясь из стороны в сторону и отвергая его требование повиноваться ему.

Я подношу чашку ко рту и дую, но как только она касается моих губ, я замираю, передумав, и снова опускаю чашку.

Откуда-то сзади до меня доносится смех. Я, вздрогнув, оборачиваюсь и вижу Ройса.

Он прислоняется к косяку.

– Боишься, что он отравил это дерьмо, Рэй-Рэй?

Я пожимаю плечами, и он расплывается в улыбке.

– Умно, – хохочет он, дергая подбородком. – Пошли, девочка.

– Это обязательно?

– Ты хочешь свежий кофе или нет?

– Мы уезжаем?