Несмотря на то, что она чувствовала себя эгоисткой, ей очень хотелось думать, что сегодня Рено выступал в палате лордов только ради нее. С другой стороны, речь шла о судьбе уволенных, выброшенных на улицу военных. Не исключено, что им двигало великодушное желание облегчить тяжелую участь простых солдат, многие из которых остались инвалидами. Но какими глазами он смотрел на нее сегодня в зале заседаний! Она столько прочла в его взгляде! Неужели она все выдумала?

Из глубокой задумчивости Беатрису вывели громкие крики, раздававшиеся в палате лордов. Да, это была полная победа, билль был принят за один день, без лишних проволочек и дополнительных разбирательств. Радость охватила Беатрису, она встрепенулась и устремилась обратно наверх, в галерею, но тут она неожиданно налетела на какого-то мужчину. Она взглянула на него с извиняющейся улыбкой и обомлела.

— Лорд Хасселторп, — в ужасе прошептала она.

— Леди Бланшар, — ядовито произнес он.

На Хасселторпа было страшно смотреть. Бледно-зеленый, с искаженным от злости лицом, он напоминал собой призрак, или нет, скорее, злой дух, прилетевший из потустороннего мира. В его глазах читалась холодная беспощадная жестокость.

— За настоящего графа Бланшара! — уже в который раз провозгласил изрядно захмелевший Вейл, поднимая кружку с пенящимся пивом.

— За тебя, Бланшар! — дружно закричали Манро, Хартли и все, кто сидел с Рено за одним столом в довольно убогой лондонской таверне. Они занимали отдельную кабину в отгороженном углу таверны. Им прислуживала смазливая пышногрудая служанка, которая поначалу бросала на богатых гостей откровенные взгляды, но, заметив бесплодность своих намерений, переключила внимание на группу моряков, сидевших в другом углу таверны. Рено ухмыльнулся про себя, представив, какое действие на Вейла оказали бы любвеобильные взгляды и округлые формы служанки лет семь назад.

— Благодарю вас, друзья, от всего сердца, — отвечал тронутый Рено, соблюдая умеренность в выпивке. Слишком долгое пребывание в плену наложило на него отпечаток, он привык все время держаться настороже и не терять контроля над собой. — Без вашей помощи, джентльмены, ничего бы не получилось. Все мои попытки были бы тщетными, если бы не ваша дружеская поддержка. Особое спасибо Манро, который убрал лишнее препятствие в лице хорошо всем знакомого лорда, а также привел в Вестминстер весьма влиятельную и могущественную особу.

— Ура! — закричали все хором, причем к их крикам присоединились и другие посетители таверны. Признательно улыбнувшись всем, Манро засмущался и потупил взгляд.

Рено повернулся к Вейлу:

— За тебя, Джаспер. Твой голос при голосовании помог склонить чашу весов в нашу пользу.

— Ура! Ура! — опять раздались восторженные крики. Вейл покраснел от похвалы, сконфузился и заплетающимся языком пробормотал что-то нечленораздельное.

— И за тебя, Хартли, дружище! Ты отбросил с дороги самый большой камень, устранил главного противника билля мистера Уитона.

В ответ на веселые возгласы Хартли признательно поклонился, но взгляд его оставался по-прежнему серьезным. Дождавшись, пока стихнут крики и смех, он сказал:

— Я хочу кое-что сообщить всем вам насчет Хасселторпа.

— Насчет Хасселторпа? — Хмель и возбуждение как рукой сняло с Вейла, он стал не менее серьезным, чем Хартли.

— Он утверждает, что не говорил Манро о том, что у предателя под Спиннер-Фоллз мать была родом из Франции.

Манро невозмутимо взглянул в лицо Хартли и, слегка приподняв брови, насмешливо бросил:

— В самом деле?

— Странно. Зачем ему лгать, отрицая очевидное? — удивился Рено и поставил кружку с пивом на стол. Он хотел сохранить ясную голову. Как охотник, идущий по следу зверя, Рено почувствовал, что он подобрался вплотную к разгадке тайны, которая столько лет не давала ему покоя.

— Хотя, скорее всего ложью было его изначальное утверждение, — задумчиво заметил Хартли.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулся Вейл.

— Когда он сказал Манро, что у предателя мать — француженка. Поскольку Рено считали погибшим, Хасселторп не рисковал ничем, навлекая на него подозрение. Кроме того, Хасселторп понимал, что Манро, наверное, будет молчать, поэтому было маловероятным, что эта новость дойдет до ушей Вейла. Скажите на милость, зачем было Манро поднимать шум, если подозреваемый предатель погиб? Манро кивнул в знак согласия:

— Что верно, то верно. Я никогда не рассказал бы об этом Вейлу, хотя я сильно колебался. Мне хотелось, чтобы правда восторжествовала, какой бы горькой она ни была.

— Ты поступил мудро и весьма осмотрительно, — похвалил его Хартли. — Когда Рено вернулся живой и здоровый, Хасселторп оказался в ловушке, которую сам поставил. Он не знал, что делать. Врать по-прежнему и очернять ни в чем не повинного человека? Или обвинить Манро в том, что он лжет? В любом случае ему нужно было как можно быстрее отвести от себя подозрения.

— Итак, ты считаешь, что настоящий предатель — Хасселторп. Но почему? — захотел выяснить Рено.

— Сейчас объясню. — Хартли наклонился вперед. — Когда, Вейл задал этот вопрос Хасселторпу, тот очень озадачился и даже испугался. Слишком близко от него раздался взрыв. Когда Манро, в свою очередь, спросил Хасселторпа, он опять солгал, чтобы отвести от себя неприятные слухи. И самое главное, что мы упускали из виду: у Хасселторпа был старший брат Томас, лейтенант Мэддок из Двадцать восьмого пехотного полка.

— Думаешь, он погубил столько народа исключительно ради того, чтобы получить титул? — нахмурился Вейл.

Хартли пожал плечами:

— Причина более чем весомая. Мы так долго искали мотив, который мог побудить предателя устроить ловушку для Двадцать восьмого пехотного полка. Мне не составило труда узнать, что после гибели старшего брата Хасселторп унаследовал титул. Более того, я выяснил, что Мэддок погиб вскоре после смерти отца. По всей видимости, бедняга даже не узнал о кончине старика. Он погиб под Спиннер-Фоллз, прежде чем печальное известие долетело до него.

— Ну что ж, все вполне логично, — вмешался Манро, — только я одного не могу понять. Пусть Хасселторп — изменник и предатель, но каким образом он все так ловко подстроил? Ведь маршрут передвижения Двадцать восьмого полка держался в строгой тайне и только офицеры знали, куда они идут. Война с лесными дикарями научила всех осторожности. Опасаясь засады, сохраняли максимальную секретность.

Рено фыркнул:

— Маршрут движения войск был известен не только офицерам, но и штабному начальству, то есть тыловикам.

— Что ты хочешь этим сказать? — повернулся к нему Вейл.

— Хасселторп в Квебеке служил адъютантом у генерала Элмсворта. Если даже Мэддок, что маловероятно, ничего не написал брату, то Хасселторп мог сам все разузнать — для него это не составляло труда. Не мог же Элмсворт утаивать от личного адъютанта план перегруппировки войск.