Международный аэропорт Женевы,

Гран-Саконне, Швейцария

- Намир! - Саксон, пробежав через открытое место, спрятался в тени отключенного робота, одного из тех, что применялись для обслуживания взлетно-посадочной полосы. - Что-то ты стал тормозить, приятель. Я еще жив.

"Восхищаюсь твоей волей к жизни, Бен. - Эти слова эхом разнеслись по черепу, и у Саксона заныли все зубы. - Это одна из черт, которые привлекали меня в тебе. Жаль только, что я не смог найти ей лучшее применение".

- Можешь попытаться убить меня снова! - рявкнул Саксон. - Давай-ка обсудим это с глазу на глаз за кружкой пива, идет?

Последовала долгая пауза, затем Намир продолжил:

"Будем мыслить реалистично, Бен. Ты проиграл. Даже если ты выберешься с территории аэропорта, куда ты пойдешь? Женеву контролируют наши люди. К рассвету все безобразия, которые вы натворили, будут снабжены пристойными объяснениями и забыты".

Саксон слушал слова бывшего командира, стараясь отделить правду от лжи. Он, различил голос Анны Келсо, хотя она успела произнести лишь два слова, и знал, что она пока жива. Но было что-то еще, что-то знакомое в тоне Намира; те же самые нотки он слышал, когда операция в Детройте пошла не так, как было намечено. Грузовик... бомба... Если бы все происходило по плану, Саксон понял бы это.

Он решил рискнуть:

- Из нас двоих не только я провалил задание. Таггарт испугается. Он не будет выступать. Вы никогда не доберетесь до него.

Ответ Намира подтвердил его предположения:

"Ты ошибаешься. Наш друг из "Фронта человечества" обладает большей смелостью, чем ты думаешь. Поверь мне, завтра он будет выступать. Мы об этом позаботимся. В это дело вложено слишком много, чтобы какая-то заноза в заднице вроде тебя смогла все испортить".

Темноту прорезали лучи прожекторов, и Саксон попятился, осторожно обходя сзади ангар, где хранили роботов. Позади строения шла узкая дорожка, за ней виднелась ограда из проволочной сетки, а дальше - смутные очертания складов. Бен устремился вперед, перебегая от тени к тени.

Всю дорогу голос Намира преследовал его:

"У меня эта женщина, Келсо. Твоя спутница, беглая преступница. Мне нужно, чтобы ты послушал меня внимательно, Бен, или она умрет. И смерть ее будет медленной. Я отдам ее Барретту поиграться, ты меня понимаешь?"

Сердце Саксона сжала ледяная рука, но он быстро произнес:

- Можешь ее убить. Какое мне дело до нее?

Намир хмыкнул:

"Ты совершенно не умеешь лгать. Ты не допустишь гибели Келсо, пока есть шанс ее спасти. Давай я расскажу тебе, откуда мне это известно".

Саксон ухватился за сетку, рванул ее в стороны и нырнул в проем. Несколько мгновений спустя он уже был внутри темного склада на краю аэропорта.

"Ты поддался чувству вины, - продолжал говорить голос в его голове. - Вины за гибель твоих людей во время операции "Кукушка". Вины за смерть тех, кто погиб сегодня, в то время как ты остался в живых. Вины за то, что не смог сдержать обещания. Я прав?"

- Пошел ты!.. - Эти слова сорвались с языка, прежде чем Бен успел остановить себя.

Намир снова рассмеялся:

"Комплекс вины выжившего, Бен, - вот что делает тебя слабым. Я пользовался этим, чтобы контролировать тебя, когда ты был одним из нас, и с его помощью я буду контролировать тебя теперь. - Намир помолчал мгновение, и, когда он заговорил снова, голос его был твердым и холодным. - Ты и эта кучка придурков виноваты в том, что моя часть операции сорвалась, но мы еще в силах все исправить. Ты поможешь мне достичь моей цели".

- Забудь об этом, черт бы тебя побрал! - Саксон замер у окна, выглянул наружу.

Мимо пронеслась полицейская машина, и он снова спрятался.

"У тебя нет выбора! - прорычал Намир. - Когда Уильям Таггарт выйдет из машины у Дворца наций завтра в полдень, его застрелит наемник. Ты догадываешься, к чему я клоню, Бен?"

Его охватило черное отчаяние.

- Жизнь Таггарта в обмен на жизнь женщины.

"Я знал, что ты поймешь. Будь поблизости от дворца в одиннадцать. Если попытаешься сделать какую-нибудь глупость, я прикажу Барретту передавать тебе до последней секунды все, что он будет делать с Келсо, и ты сможешь избавиться от этой трансляции, только выдрав свой имплант из черепа. Это понятно?"

- Понятно...

В голове раздался щелчок, и голос смолк. Саксон сидел в темноте и тишине, снова и снова перебирая в памяти обещания, которые он когда-то давал. Сэму и Кано, Анне...

Черт бы побрал этого Намира, но проклятый ублюдок прав. Он знал, что Саксон не может уйти, сбежать, особенно сейчас, после всего происшедшего; потому что, пока он жив, у него еще есть возможность вытащить Келсо, возможность найти Джарона Намира и прикончить его.

Он нарушил клятву, данную Сэму Дуарте, когда обещал молодому солдату помочь вернуться домой. Но с Анной этого не должно было произойти.

Саксон нашел дверь, вышиб ее и выскользнул на шоссе. Вдалеке мерцали огни железнодорожной станции, безлюдной в такой ранний час. Бен забрался на платформу, нашел укромный уголок и прислонился к стене, ожидая следующего поезда до Женевы.

Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он достал из кармана телефон с треснувшим, исцарапанным корпусом и набрал номер.

Едва в трубке прозвучал один гудок, как ему ответил голос, созданный из эха и призраков.

- Привет, Бен. Ты в порядке? Я боялся самого худшего.

- Мне нужна помощь, Янус.

- Что я могу сделать?

Саксон вспомнил узел связи, виденный на борту самолета Тиранов, и призрачный "Икар".

- Мне нужно, чтобы ты помог мне кое-что найти.

Шоссе Ферней, Женева, Швейцария

На вокзале он отыскал туалет, где смог привести себя в порядок и осмотреть импланты и оставшееся у него имущество. Он вытащил документы из кармана какой- то сонной женщины, возвращавшейся с ночной смены, и воспользовался ее проездным билетом, чтобы добраться до Дворца наций.

Бен обнаружил на площади у южных ворот большое скопление людей. Они толпились у подножия Сломанного стула, двенадцатиметровой скульптуры, изображавшей деревянный стул с отломанной ножкой - символ протеста против использования противопехотных мин и кассетных бомб. Толпа была разделена на две группы, и каждая размахивала плакатами и транспарантами на английском и французском языках. Первая состояла из сторонников технологии модификации, они толпились у скульптуры, ипользуя ее как символ необходимости контролировать и совершенствовать человеческое тело; вторая, более многочисленная группа