— Может, все-таки объяснишь, зачем мы здесь?

— Хочу кое-что проверить, — отозвался он. — Одну теорию. Не думай об этом.

Думать мне вообще становилось с каждой минутой труднее. И это почему-то напрямую зависело от сокращающегося между нами расстояния.

Эш поставил ладони на стекло, по обе стороны от меня. Так что мне поневоле пришлось прижаться к почти невидимой преграде.

— Страшно? — его шепот лизнул слух, как голодный зверь.

— Немного. — Я поежилась, убрала за ухо прядь волос.

— Не бойся. Это Колесо зачаровано. Никогда не ломается.

— Очень радует…

— Смотри, отсюда видно ВСА.

— Да.

И правда, вдали поднимались остроконечные башни академии.

— А вон там, над Министерством, парит механический змей. Видишь? Ты знала, что внутри него расположен пункт наблюдения за небом? Дозор, оповещающий о появлении опасности. Небесной паутины или безгрозовой молнии. Или даже летающих тварей Гряды. Такие змеи охраняют и границу.

— Я никогда об этом не слышала, — пробормотала я, запинаясь. Дыхание Вандерфилда щекотало мне висок. И почему-то рядом с ним я ощущала себя совсем маленькой… Тонкой. Беззащитной.

— Зато часовая башня — самое высокое здание столицы. Даже выше дворца.

— Надо же…

— А вон там показывают спектакли на воздушной сцене, внутри зачарованного купола, по которому стекают звездные искры.

— Угу…

— В роще у Плоского озера до сих пор растут деревья предков, в которых когда-то они устраивали себе дома. Настоящие гиганты, а не деревья. Их осталось всего пара десятков, и ночами оттуда и сейчас выходят духи. По крайней мере, так говорят. В детстве мы с друзьями пытались их поймать…

— Не знала…

— И я хочу тебя поцеловать, пустышка.

Я осеклась, проглотила свою очередную бессмысленную реплику.

— Ты сказал, что не прикоснешься ко мне.

— О губах речь не шла. Повернись, — хрипло приказал он.

Я замерла, уже не видя сияние города.

— Нет.

— Почему? Тебе понравится.

— Потому что в этом нет смысла. И это плохо заканчивается.

Втянула воздух и повернулась. Не потому что приказал, а чтобы доказать, что не боюсь.

Он глянул на мои губы и снова в глаза. Темно. Дико…

— Нет, — четко произнесла я. — Ты Вандерфилд. Я — пустышка. И здесь отрабатываю шестьдесят синов. А в расписании лишь разговоры, Эш.

— Ты странно произносишь мое имя. Скажи еще. Это ведь не противоречит… расписанию?

Он снова смотрел на губы, словно не мог оторваться.

Я нахмурилась, не понимая, в какую игру он играет.

— Эш.

Сказала твердо. Почти. Кажется, голос все же дрогнул.

— Еще…

— Прекрати…

— Скажи. Просто скажи…

— Я не хочу…

— Что с тобой не так, пустышка? — почти яростно выдохнул он.

— А может, с тобой? — прошептала я.

— Может, со мной, — легко согласился он и прикоснулся губами к моему виску. Скользнул вниз открытым ртом… По скуле. По губам. Еще не целуя, но уже заставляя дрожать.

— Не надо!

— Снова нет? Я тебе не нравлюсь?

— Я хочу уйти…

Еще одно прикосновение губ. К глазам. Щеке. Краешку губ. И горячая волна, испугавшая меня до дрожи.

— Тебе ведь нравится. Не отрицай, я чувствую.

Горячее прикосновение губ к шее.

— Прекрати…

— Щенку Грину ты позволяешь не только поцелуи?

Вот про Томаса он зря! Разум вернулся, и я уперлась ладонями в грудь Вандерфилда.

— Ты избил парня! За какую-то жалобу! Он просто пытался меня защитить!

— Ну надо же, благородный какой. Слабак.

— Он не слабак!

— Он даже не защищался.

— Он не умеет драться!

— Если мужчина способен защищать девушку лишь языком, то он слабак! — рявкнул Вандерфилд, отстраняясь.

— Ты сломал ему руку!

— В другой раз будет держать свои клешни при себе! Твоего дружка даже бить неинтересно. Щенок!

— Да что ты понимаешь?! — разъярилась я. — Томас честный, умный и благородный! Тебе с ним не сравниться!

Лицо Эша застыло, в глазах появилось что-то убийственное. Я прикусила язык, опасаясь сделать Томасу хуже. Вандерфилд наклонился, вдавливая меня в стекло. Я задохнулась от подступившей паники. Казалось — еще миг, и хрупкая преграда не выдержит. И тогда мы оба рухнем вниз!

— Да я бы повесился, сравнись я с ним, пустышка! — презрительно усмехнулся блондинистый гад.

Я по-прежнему упиралась ладонями в его грудь. Эш по-прежнему нависал, не давая мне отодвинуться. Глаза в глаза, сплетая дыхание. Пульсируя напряженными телами. Эш поднял руку и запустил пальцы в мои волосы, сжал в кулак. Что происходит с нами? Мы горим…

Наверху заскрежетало, загрохотало и запищало. Кабинка дернулась, встряхнулась и… замерла.

Вандерфилд поднял голову.

— Что случилось? — отмерла я. — Что? Колесо не крутится! Мы что же… Сломались?

— Это невозможно, — все еще хрипло пробормотал Эш. Отошел от меня, осмотрелся.

— Да? Но мы стоим! Не двигаемся!

Наше ненадежное пристанище зависло почти на пике Колеса, и земля отсюда казалась неимоверно далекой. В железных перекрытиях что-то скрипело и скрежетало, на миг возникло жуткое ощущение, что кто-то отгрызает нашу кабинку от центральной оси. И через минуту мы рухнем вниз!

— Святой Фердион! Я, кажется, боюсь высоты!

— Прекрати паниковать! — приказал Вандерфилд. Выглядел он собранным и спокойным. Разве что немного злым… — С нами ничего не случится. Колесо зачаровано и сейчас снова поедет!

Жуткий треск и грохот прервал его слова. Нас качнуло. Я вскрикнула. Мы падаем! Боги, мы падаем! Снаружи разлетелся сноп искр, похоже, что-то загорелось… Внутрь кабины повалил черный удушливый дым. Я затравленно осмотрелась.

— Не бойся! — Эш схватил меня за плечи, встряхнул, отвлекая от душевынимающего скрежета. — Слышишь меня? Ну же, пустышка! Тина!

Я так удивилась, что он знает мое имя, что перестала дрожать и уставилась в сосредоточенное лицо парня.

— Слушай меня. Здесь нельзя оставаться. Сейчас мы попытаемся спуститься…

— Что?

— Спуститься вниз. Ты не будешь бояться, поняла?

— Эш, мы выше Часовой Башни!