– Колин?

Он в ответ что-то промычал.

– Ты приводил других женщин к себе в постель?

Он не сразу ей ответил.

Алесандра потеребила его.

Колин издал вздох:

– Да.

– Очень много?

Он чуть было не стряхнул ее со своего плеча, когда пожимал плечами.

– Зависит от того, кто производит подсчет.

Этот ответ ей ужасно не понравился. Их было две или двадцать? От одной мысли о том, что Колин был близок с другой женщиной, у нее все сжалось внутри, что было уж совсем неразумно. Его прошлое не должно ее касаться. Хотя было совсем наоборот.

– Тебя к ним влекла любовь или вожделение?

– Алесандра, с чего это ты вдруг так заинтересовалась?

Теперь Колин говорил с легким раздражением. Поняв это, Алесандра тоже ощутила досаду. Она чувствовала себя уязвленной, но ее неразумный супруг был слишком туп, чтобы это понять.

Ее досада исчезла почти так же быстро, как и появилась. Как может Колин понять это, когда она и сама-то ничего толком не понимает? Она была несправедливой к нему – или логика ее подвела.

– Мне просто любопытно, – прошептала Алесандра. – Ты любил какую-нибудь из этих женщин?

– Нет.

– Значит, это было вожделение? Колин снова вздохнул:

– Да.

– А со мной тоже было вожделение?

«Или любовь?» – хотелось ей спросить. Алесандра побоялась добавить это слово к своему вопросу, опасаясь, что ответ будет не тот, который ей хотелось бы услышать. О Господи, это все бессмысленно! Она знала, что Колин не любит ее. Почему же тогда ее снедало желание услышать это от него самого?

Силы небесные, что же с ней такое?

Колину совсем не хотелось разговаривать. Его засыпали вопросами, а он не был готов на них отвечать.

Черт, да, это было вожделение, когда он был с ней в постели, решил Колин. С того момента как он впервые увидел ее, ему хотелось как можно быстрее затащить ее в постель.

Однако ему казалось диким поставить Алесандру на одну доску с его прежними женщинами. Занятия любовью с ней были совершенно не такими и приносили ему ни с чем не сравнимое удовлетворение. Ни одна другая женщина не возбуждала в нем тот пламень, который вызывала Алесандра, ни одна женщина не заставляла забывать его обо всем на свете, кроме нее.

Тут было нечто большее, чем вожделение, признался Колин сам себе. Он переживал за Алесандру, боялся за нее. Она теперь была его собственностью, и было так естественно, что муж хочет защитить свою жену.

Но любовь? Колин, по правде говоря, не знал, любит ли он ее. У него не было достаточно опыта, чтобы узнать, что же, черт возьми, значит эта самая любовь! Колин инстинктивно понимал, что ответом на этот придирчивый вопрос было: он не может позволить себе полюбить женщину по-настоящему и должен признать это. Он помнил страдания, через которые прошел его друг и компаньон Натан, когда влюбился в свою жену.

Колин побледнел при одной только мысли о беззащитности и зависимости от семьи, как у Натана. Он не верил, что такой толстокожий великан может стать таким чувствительным. Однако Натану это удалось. И к тому же он стал крайне уязвимым.

Колин отогнал мрачные мысли и потянулся к своей жене. Алесандра попыталась отодвинуться от него подальше, на край постели. Он не дал ей этого сделать. Он заключил ее в свои объятия и накрыл с головы до кончиков пальцев ног своим телом. Колин приподнялся на руках и пристально посмотрел на нее сверху вниз. Увидев слезы у нее на глазах, он нахмурился.

– Я снова сделал тебе больно, сердце мое? Когда я в тебе, то слегка теряю рассудок. Я…

В его глазах мелькнула растерянность. Алесандра погладила его по щеке.

– Я тоже немножко схожу с ума, – призналась она. – Ты заставляешь меня забывать о моей боли.

– Тогда почему ты расстроена?

– Вовсе пет. Я просто пытаюсь понять, что к чему.

– Понять, где любовь, а где вожделение, Она кивнула. Колин улыбнулся,

– Сердце мое, я так долго хотел тебя. А ты хотела меня, – добавил он.

Колин подумал, что такое признание будет ей приятно. Алесандра удивила его своим печальным видом,

– Вожделение – это грех, – прошептала она. – Не могу не согласиться, я нахожу тебя очень привлекательным, но на самом деле я не так уж и хотела быть в постели с тобой.

– Что за дьявольщина, почему же нет? Алесандра не могла поверить, что он обидится на ее признание. Она догадывалась, что нечаянно задела его мужское самолюбие.

– Потому что я не знала, что там происходит. Никто не говорил мне, как это прекрасно – заниматься любовью. Теперь ты понимаешь?

Колин улыбнулся широкой простоватой улыбкой.

– Знаешь, Колин, о чем я все время думаю, – сообщила она, – я долго не могла понять, почему чувствую себя такой беззащитной, но теперь знаю причину, и от этого мне гораздо легче.

– Объясни, – приказал он.

– Наверное, потому, что такая близость для меня большое потрясение. Я и не предполагала, что это будет так волшебно, и не догадывалась о своей чувственности. – Алесандра помолчала и улыбнулась ему. – Если бы у меня был твой опыт, возможно, я бы совсем не чувствовала себя уязвленной.

– Для жены не грех чувствовать свою незащищенность, – объявил Колин. – Однако ты не можешь ее чувствовать.

– Почему не могу?

– Потому что ты прекрасно знаешь, что я позабочусь о тебе, и, следовательно, совершенно бессмысленно чувствовать беззащитность.

– Это чрезвычайно самонадеянно с твоей стороны, муж мой.

Колин пожал плечами:

– П человек самонадеянный.

– А мужья чувствуют себя уязвимыми?

– Нет.

– Но, Колин, если…

Он не дал ей закончить свои возражения: накрыл ее губы своим ртом, прерывая разговор. Он только намеревался отвлечь ее мысли от этой странной темы, но Алесандра приоткрыла рот навстречу его языку и обвила руками его шею. Колин неожиданно почувствовал прилив страсти, которую был не в силах преодолеть.

Колин снова занялся с ней любовью, он хотел быть нежным и овладеть сю медленно и спокойно, но Алесандра свела все его благие намерения на пет, не сдерживая своих чувств. Хотя это ему казалось невозможным, но каждый раз ему становилось с ней все прекраснее, он получал все больше удовлетворения. Колин чуть не умер от переполнявшего его приступа страсти и, почувствовав ее слезы у себя на плече, решил, что снова причинил ей боль,

Колин зажег свечи, а потом вернулся к ней. Он обнял ее и утешал ласковыми словами. Алесандра убеждала его, что он не причинил ей боли, но не могла объяснить, почему плачет.