Какие же города лежат в той стороне? Сначала, в пятнадцати-двадцати милях, Госсиф, пониже – Тентаг, а дальше, думал он, или Минимул, или Грил. А дальше вроде бы Сти, тридцатимиллионный город, с которым может равняться только Ни-мойя. Он не видел ни того, ни другого города и, возможно, никогда не увидит. Сам Валентин не раз говорил, что провел на Замковой горе всю свою жизнь, но ему так и не выпало случая посетить Сти. Мир слишком велик, и никому не под силу более-менее подробно ознакомиться с ним за одну-единственную жизнь. Пожалуй, он даже слишком велик для того, чтоб можно было вообразить его себе.

«И тридцать миллионов жителей Сти, и тридцать миллионов жителей Ни-мойи, и одиннадцать миллионов в Пидруиде, и многие миллионы в Алаизоре, Треймоуне, Пилиплоке, Мазадоне, Велатисе, Нарабале – каково им живется сейчас, в эту минуту?» – думал Хиссун. Когда вокруг голод, паника, кликушество новоявленных пророков и самопровозглашенных новых короналей и понтификов? Он знал, что положение критическое. В Зимроэле такая неразбериха, что практически невозможно выяснить, что там действительно происходит. Ясно лишь, что ничего хорошего. А недавно поступили новости о том, что страшные признаки долгоносика, и ржавчинного гриба, и сажи, и еще Божество ведает чего замечены уже в сельскохозяйственных областях западного Алханроэля, а это значит, что в скором времени такое же безумие, очень вероятно, захлестнет и старший континент. Вообще-то, оно уже проявляется: в Тремойне и Стойене открыто поклоняются морским драконам, а в Амдлеморне и Норморке, уже на самой Горе, возникли загадочные рыцарские ордена – Рыцари Деккерета, Братство Горы и еще несколько. Тревожные, зловещие предзнаменования надвигающихся новых, еще больших треволнений.

Кое-кто – и таких немало – полагал, что Маджипур обладает неким врожденным иммунитетом к неизбежно свойственной всему сущему изменчивости, исходя лишь из того, что социальная система планеты практически не эволюционировала с тех пор, как тысячи лет назад приняла свою нынешнюю форму. Но Хиссуну, тщательно изучившему историю Маджипура и материнского мира Земли, было ясно, что даже такое спокойное население, как обитатели Маджипура, тысячелетиями ведущие стабильное и благополучное существование, обласканное благоприятным климатом и плодородием земли, способной прокормить почти неограниченное количество народу, может, при утрате этого фундамента, с поразительной быстротой погрузиться в анархию и полный хаос. Это уже началось, и дальше будет только хуже.

Почему приключились эти напасти? Хиссун понятия не имел. Какие меры предпринимались для противодействия им? Ясно, что недостаточные. Можно ли что-нибудь сделать? Зачем вообще существуют правители, если не для поддержания благосостояния своего народа? И вот он тоже, в определенной степени, правитель, по крайней мере, на данный момент, пребывающий в великой изоляции Замковой горы высоко над рушащейся цивилизацией: плохо информированный, беспомощный. Но, конечно, основная ответственность за преодоление этого кризиса лежит не на нем. В таком случае как насчет истинных, помазанных властителей Маджипура? Хиссун всегда думал о понтифике, захороненном там, на дне Лабиринта, как о слепом кроте, который не в состоянии представить себе, что происходит в мире, – даже если понтифик, в отличие от Тивераса, дееспособен, разумен и достаточно энергичен. Вообще-то понтифику нет необходимости внимательно следить за обстановкой в мире, для этого у него есть корональ; так следует из теории. Однако теперь Хиссун своими глазами увидел, что корональ, находящийся здесь, в заоблачных высях Замковой горы, тоже отрезан от реальности, так же надежно изолирован, как и понтифик в своей яме. Но корональ хотя бы время от времени устраивает великие паломничества, во время которых вступает в контакт со своими подданными. Но разве не этим сейчас занимается лорд Валентин и какая от этого помощь в исцелении язвы, разрастающейся в сердце мира? И вообще, где в данный момент находится Валентин? Какие действия он предпринимает? Кто в правительстве слышал от него хоть слово за несколько последних месяцев?

«Все мы мудрые и просвещенные люди, – думал Хиссун. – Все мы исполнены самых благих намерений, но делаем все неверно».

До начала заседания регентского совета оставалось уже совсем немного времени. Хиссун повернулся и короткой дорогой заспешил в глубину Замка.

Добравшись до Девяноста девяти ступеней, он заметил Алсимира, которого недавно назначил старшим среди своих помощников. Тот кричал и размахивал руками сверху. Перепрыгивая через две и даже три ступеньки, Хиссун помчался наверх, а Алсимир, не дожидаясь, побежал ему навстречу.

– Мы повсюду ищем тебя! – с трудом, задыхаясь, выкрикнул Алсимир, когда их еще разделяло с полдюжины ступеней. У него был необычно взволнованный вид.

– Ну, ты меня нашел! – рявкнул Хиссун. – В чем дело?

Алсимир остановился, перевел дух, и лишь потом ответил:

– Большой переполох. Час назад от Тунигорна пришло длинное послание из Гихорны…

– Из Гихорны? – Хиссун уставился на него, не веря своим ушам. – Во имя Божества, что он делает там?

– Этого я сказать не могу. Я знаю только, откуда пришло послание, и…

– Ладно, ладно! – Хиссун схватил Алсимира за руку. – Что в нем говорится?!

– Откуда же мне знать? Никто не станет посвящать меня в государственные дела такой важности.

– Значит, еще и дела высокой важности?

– Диввис и Стазилейн сорок пять минут торчат в зале совета, разослали гонцов по всему Замку за тобой, половина высших лордов Замка уже собралась там, а вторая мчится со всех ног, и…

«Валентин умер», – сказал себе Хиссун, и его пробрал озноб.

– Пойдем со мною! – скомандовал он, и они помчались вверх по лестнице. Перед залом совета творилось нечто безумное: там толклись, совершенно растерянные, тридцать, если не сорок, мелких лордов и принцев с адъютантами. И с каждой минутой их становилось все больше и больше. Как только появился Хиссун, они, без единого слова, расступились, освобождая проход, по которому он и прошел, как большой парусный корабль, величественно прокладывающий путь через плавучее скопление морской драконовой травы. Около двери он оставил Алсимира, дав ему задание выведывать у собравшихся все, что удастся, и вошел в зал.

За главным столом сидели Стазилейн и Диввис. Диввис почернел лицом и был угрюм, Стазилейн тоже был очень мрачен, явно подавлен, бледен, непривычно ссутулился и нервно теребил пальцами шевелюру. Тут же находились и почти все высшие лорды – Миригант, Элзандир, Манганот, Канталис, герцог Халанкский, Нимиан Дундилмирский и еще пять-шесть аристократов, одного из которых Хиссун видел лишь единожды, дряхлый принц Гизмаил, внук понтифика Оссьера, предшественника Тивераса в Лабиринте. Как только Хиссун вошел, все лица обратились к нему, и он застыл на мгновение, принизываемый взглядами людей, проведших всю жизнь в коридорах средоточия власти. Самый младший из них был на десять, если не на пятнадцать лет старше его. Они смотрели на него так, будто он один знал настоятельно необходимый им ответ на трудный и страшный вопрос.