Что вообще твориться в её жизни?

Почему меня так задело то тепло в её глазах, когда она улыбалась этому Саше?

И что это за детские выходки с моей стороны!? Эти взгляды… это дикое желание схватить Юлю и уволочь за собой. Что это? Снова ревность?

Нет…. Это нечто сильнее обычной ревности. Собственнический инстинкт не иначе.

‒ Боже… ‒ бубню себе под нос закрыв лицо руками.

Чувства сожаления так сильно обострилось в этот момент. Сожаление о всех лживо-сказанных вещах в прошлом. О том что солгал ей дабы сделать больнее, чем сделала это она. О том что расстались таким ужасным способом и о том, что я не попытался поговорить с ней как полагается, а поддался импульсивному порыву злости.

Опять погрузился в себя игнорируя всё поступающие звонки.

Мне становиться смешно от того, что я прекрасно понимал всё это время, что простил Юлю. Не смотря на то, что у неё была интрижка с бывшим, я хочу быть с ней.

Вспоминая те моменты, когда нескончаемое количество раз хотел набрать её номер ‒ жалел, что не набрал. Узнав что девушка переехала в их прошлую квартиру, окончательно опустил руки и бесповоротно решил переехать с семьей в столицу. Подальше от той кого любил многие годы, но поздно принял свои чувства.

Следующие два дня я продолжал сходить сума.

Обдумывая все варианты развития событий и прикидывая все возможные вытекающие последствия из любого принятого решения мною, я вычислил некоторые важные моменты.

Во-первых, я люблю Юлю и мне плевать на то, что Мирон не мой сын, во-вторых, я хочу быть с ней и готов простить измену, а в-третьих, знаю, она меня тоже любит. Я хочу попытаться наладить отношения с ней и если прощаться, то на легкой ноте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍‒ Разве этого недостаточно? ‒ сам у себя спрашиваю я, рассматривая содержимое чайной чашки. ‒ К тому же нам нужно прояснить кое-что….

«Тук…»

Поставив опустевшую чашку на стеклянный, дизайнерский стол, я поднялся с места, взял ключи от машины с комода и двинулся к выходу.

***

Через час я уже стоял у квартиры где сейчас проживает Юля с сыном. Последний раз бывал здесь много лет назад, когда они с Олегом ещё были женаты.

Дверь открыла девушка с яркой улыбкой, но увидев меня на пороге с огромным букетом кремовых роз в руках, улыбка её померкла за хмурым взглядом.

Она молчит и я молчу. Мы без слов понимаем мысли друг друга и её мысли выглядя примерно так: «Какого черта ты тут забыл?».

По громким воплям и смеху было понятно, что она не одна. На полу в прихожей переходящую в гостиную рассыпаны яркие шары, значится ‒ семейный праздник. Скорее всего день рождение Мирона, ведь её в первых числах октября.

‒ Поздравляю, ‒ протягиваю букет девушке и та с удивлением в глазах принимает его.

Удачно заехал в цветочный, жаль не в детский магазин.

‒ Спасибо, но что ты…

‒ Юленька… ‒ застыла в прихожей Людмила Ивановна уставившись на нас обоих. Спустя секунду она забрала букет из рук Юли и с улыбкой глядя на меня, вытолкала девушку из квартиры. ‒ Я присмотрю за Мироном, не волнуйся, иди.

‒ Но!..

«Хлоп.»

Юля

Я была в полнейшем шоке неожиданному появлению Исаева на своем пороге с гигантским букетом на перевес. Мужчина воспользовался моим шокированным состоянием и всунул в руки розы, что весили в два раза больше чем Мирон. Пока приходила в себя, откуда не возьмись выскочила Людмила Ивановна, забрала букет и выставила меня на коридор с легкой улыбкой на лице.

Что происходит!?

‒ Я не знал, что у вас будут гости.

Сложив руки под грудью, на которую Исаев уставился без всякого смущения, я сдержанно продолжила.

‒ Не важно. Зачем ты пришел?

‒ Разве не очевидно?

‒ Поздравить? ‒ он задумался над моим предположением.

‒ И это тоже.

Естественно я понимала зачем он мог сюда явиться, но боялась произносить это в слух.

‒ Паша… ‒ устало зажала пальцами переносицу. ‒ Если это из-за Мирона, то я тебе уже говорила….

‒ Нет. ‒ перебил он меня.

‒ Что нет? ‒ насторожилась я.

Нет ‒ я тебе не верю, или нет ‒ не из-за Мирона?

‒ Я пришел поговорить с тобой. ‒ неловко продолжил он. ‒ Пришел из-за того, что скучаю.

Кончики его ушей заметно покраснели. Ему сложно это говорить, я вижу… и это меня почему-то обрадовало.

‒ Скучал?

Язвительно переспросила я, приводя Исаева в большее смущение, которое перерастает в раздражение.

‒ Да! Я скучаю. ‒ злиться. ‒ Хочу надеяться, что ты тоже. Хоть немного…

‒ ….

Ответ его ошарашил.

Всё это время он никак не давал о себе знать, а тут явился с букетом и заявлением..

«Юля, он хочет узнать его ли это ребенок!» ‒ кричит внутренне подсознание, а сомнения язвительно поддакивают ‒ «Поэтому и явился с цветами!».

Следом подключилась гордость: ‒ «Это просто пыль в глаза, а если и нет, то вспомни о Насте!»

‒ Исаев скучай где-нибудь в другом месте….

Порицает меня разум: ‒ «Зачем ты говоришь такие жестокие вещи, ведь можно сказать тоже самое, но по-другому!»

‒ … я сегодня не в настроении снимать твою лапшу со своих ушей. Поэтому езжай к Насте со своим букетом.

‒ Что? ‒ с прищуром уставился он на меня, но я уже отвернулась к двери, чтобы вернуть ему его цветы. ‒ Стой.

Паша схватил мое запястье и рывком развернул к себе, впечатав в свою крепкую грудь.

‒ Какая к черту Настя?

‒ Та самая. ‒ если бы было можно убивать одним взглядом, Исаев уже давным-давно бы лежал в гробу. ‒ Рыжая такая, с которой ты в весьма тесных отношениях.