Вскоре она добралась до длинного моста, переброшенного через могучую ширь реки Далас. Лед, скопившийся под арочными пролетами, бледно сиял среди черной воды. Что может делать водный колдун на дальнем севере зимой? — равнодушно подумала она. Может быть, ум Азазира занимает природа замерзания? Мост был посыпан песком, хотя тележек и возков на нем было немного. Большинство путешественников пока сидело у очагов, считая дни до праздника Весеннего Равноденствия. Отмечают ли Равноденствие алдабрешцы? Велиндре поняла, что не знает. Не важно. Деву знакомы все тамошние обычаи, он и послужит проводником в обмен на знания, которые она доставит. Волшебница надеялась, что Азазир поведает ей о своих тайнах без лишней болтовни и отступлений, которые так свойственны старейшим волшебникам. У нее нет времени на пустяки, а отправиться так далеко и потерпеть неудачу было бы слишком обидно.

Оакей замедлил шаг, почуяв, что ее мысли где-то блуждают. Велиндре очнулась и подстегнула его. Тряхнув головой, конь припустил по вымершим улицам мимо домов добропорядочных горожан с плотно затворенными ставнями. Велиндре стала внимательней следить за дорогой. В прошлые посещения Инглиса ей случалось лишь несколько раз передвигаться по здешним улицам, и никогда она не отправлялась отсюда так далеко.

Здешний часовой грелся у жаровни близ квадратной башенки с воротами, перекрывающими путь.

— Ворота запираются после вторых колоколов, — напомнил он, когда Велиндре с ним поравнялась. — Если вернешься поздно, придется искать другой путь.

— Буду помнить, — и она небрежно кивнула.

Позади пятен света, падающих на снег от факелов над воротами, угадывались стены зданий. Ворота в Инглисе установили, чтобы легче было собирать проездные и прочие пошлины, высокие башни служили для несения дозора, а стены для настоящей обороны отсутствовали. Кто в этой северной глуши может угрожать городу?

Чего ищет здесь Азазир, подумалось Велиндре. Уединения и свободы, чтобы исследовать все стороны своего дара вдали от суеты и строгости Хадрумале? Отрик всегда говорил, что за день на терзаемых бурей мысах этого океанского побережья он узнает больше, чем за полтора месяца в библиотеках Хадрумале. Велиндре, несомненно, превосходила любого из сверстников, раз уж Отрик принял ее как ученицу и брал с собой в эти странствия, богатые поразительными открытиями. Хотя порой она спрашивала себя: а не закончится ли бедой одно из испытаний ветром и волнами в диком краю. Лучше бы не забывать, что дерзания Азазира привели к его изгнанию с Хадрумале. Ее отец с радостью увидел бы этого колдуна мертвым, причины наверняка были нешуточными. Велиндре содрогнулась. И холод был ни при чем, она закутана в меха и шерсть, зазнобило из-за неприятных предчувствий. Оакей опять замедлил шаг и негодующе заржал. Велиндре ощутила, как упрямо напряглось его тело. Когда она позволила животному остановиться, оно в раздражении прянуло ушами.

— Мы начали наше путешествие ночью, что бы ты об этом ни думал, мой друг, — с этими словами Велиндре подалась вперед и погладила грубую жесткую гриву.

Колдовской свет замерцал меж ее пальцев, разлился и тонкой подрагивающей оболочкой окружил коня и всадницу. Велиндре подняла взгляд. Небо было ясным, усеянным яркими звездами. Большая Луна восходила золотым полукругом над темным безликим скоплением холмов впереди.

— Вперед, Оакей, — воззвала она к коню. Защищенный от нарастающего холода волшебством, конь фыркнул, словно проворчал, и послушно побрел вперед.

Сосредоточься на знамениях. Ты впервые прибыл сюда как предводитель владения. Найдутся ли какие-то намеки на то, что ждет Чейзенов в будущем? А тебя?

Кейда стоял на носовом помосте «Прозрачной Акулы» и обозревал суматоху на стоянке, защищенной зеленой громадой острова Эзабир. Судно стояло близ берега между «Пляшущим Змеем» и «Кусачим Крабом». И под бдительным присмотром шла разгрузка трех больших кораблей, доставивших добро и челядь вождя сюда, на север. Лодочки перевозили сундуки, узлы и сосуды на берег и доставляли пищу и воду морякам тяжелых трирем. Негромкие разговоры в брюхе корабля под ногами Кейды перемежались с лязгом мисок. Гребцов кормили свежим дымящимся соллером с ломтями мяса и зеленью. Кейда старался не обращать внимания на шум, сосредоточившись на пейзаже, развернувшемся перед ним. Лодки так заполонили бухту, что порой казалось — из-за них не видно темно-синих вод.

Итрак, пожалуй, могла бы сойти на берег, не замочив ног, перешагивая с палубы на палубу. А мог бы враг так же легко ворваться?

Крутой берег шел уступами, это позволяло судам бросать якоря вплотную к суше. Это благо для галер в пору дождей, когда бури проносятся по морю. Выпади звезды по-другому, враг мог бы захватить обрыв и суда Чейзенов стали бы уязвимыми. Поэтому в свое время здесь выстроили мощное укрепление с толстой стеной из светло-серого камня. Она круто поворачивала через каждый десяток-второй шагов, и стрелы с разных участков защищали соседей. Катапульты громоздились на вытянутых вперед помостах, любой приближающийся корабль был превосходно виден издали.

Эта усадьба ни разу не подвергалась нападению. Ты этим гордился, Чейзен Сарил. Но много ли пользы тебе это принесло? Колдуны дикарей оставили от твоих катапульт обугленные деревяшки и расплавленный металл. Воины Редигала Корона нашли крепость пустой, с распахнутыми воротами — входи кто угодно. Ты бросил свой народ, Сарил. Потому-то едва ли кто собирался умирать ради тебя.

Густой поток нагруженных слуг и рабов тянулся в почерневшие деревянные ворота меж двух угловых башен с обильными бойницами. На стене дозором стояли воины: меченосцы и стрелки. Солнце сверкало на их кольчугах и шлемах, воины смотрели не только на север в море, но также на восток и запад, где наползающий лес был безжалостно вырублен.

Крепость, способная отразить любой приступ, она же еще и усадьба в дождливую пору, когда ни один мудрый властитель не начинает войну. Мечи, заржавевшие в руках, луки и катапульты, почти бесполезные, ибо клей и сухожилия подверглись воздействию сырости — негодное оружие. Легенды снова и снова рассказывают о предводителях, которые пренебрегли подобной мудростью. Кое-кто проиграл, но кое-кто и выиграл, вот мы и строим свои башни и стены. Но спасут ли они от дракона? Чего мы добились этим несвоевременным переездом, оставив юг с его освежающими ветрами ради самой тяжелой жары в сухую пору? Не кончится ли это тем, что мы вцепимся друг другу в горло, когда вконец одуреем от здешнего зноя?

Неподвижный воздух нависал, точно тяжелое и жаркое одеяло. Кейда огляделся и с удивлением обнаружил рядом с собой Дева, протягивающего серебряную чашу с плавающим в ней ломтиком черной фиги.

— Да! Ты прав, мой господин, — заговорил варвар. — Мы отсюда можем куда лучше следить за морскими протоками, если чьи-то жадные глаза обратятся к нашему улову жемчуга.

Славный ход, северянин, напомнить внимательным ушам, что нас посетила удача, чтобы уравновесить неслыханное зло: появление дракона. Но мы ничего не выиграем, просто убегая.