Под ухом клацнуло – пацан что-то с винтовкой сделал. Наверное, снял с предохранителя. Ну все – сейчас этот отмороженный шиз начнет палить.

– Стой! – чуть ли не взмолился Тоха. – Рощин приказывал не стрелять первыми! Сперва должен пулемет начать, а потом уже ты и Тарас.

Пацан ничего не ответил, но и стрелять не стал. Что ж, и на этом спасибо.

Рощина не было ни видно, ни слышно. Но Тоха знал – он где-то ниже, у самой реки, в кустах. Вместе с Юлькой и Синим пробирается к мосту. Вот же обидно будет, если на крысу нарвутся. Без пальбы не обойдется, и весь план накроется широкой медной посудой.

Пулемет загрохотал внезапно, неожиданно, оборвав Тохину мысль про крыс. Но стрелял он не по четвероногим врагам – даже на таком расстоянии Тоха отчетливо увидел, как из тел свинок вылетают какие-то ошметки или брызги. Под ухом оглушительно бабахнула винтовка – пацан не спал.

Стройный кружок греющихся врагов рассыпался, оставив вместо себя несколько неподвижных и агонизирующих тел. Первые свинки, самые шустрые, начали отвечать из своих автоматов. В отличие от Рощина били они неэкономно – будто клумбу из шланга поливали. Длиннейшие очереди. В этом грохоте Тоха не мог понять, стреляют ли Синий и Юлька. Хотя чего тут понимать – Юлька наверняка палит столь же расточительно, как эти твари. Она ведь маньячка – ей патронов не жалко.

Грохнуло особенно сильно, в начале моста вспыхнуло, поднялся клуб дыма. Вот ведь Лысый – сказал, что знает способ добить гранатой за фиг знает сколько метров, и сделал же! Во всем, что касается примитивных средств боевой механизации, такие вот ограниченные люди дадут фору любому гению.

Свинки, мечась меж грузовиков, падали одна за другой. Смотреть на это сверху было нестрашно – любопытное и жалкое зрелище. Будто в муравейник плюнули – много бестолковой суеты не по делу. Лишь раз Тоха испытал что-то похожее на испуг – когда пулемет Рощина надолго заглох. Видимо, просто перезаряжал или менял позицию.

Свинки потеряли не менее половины состава, прежде чем до них дошло: враг засел на правом берегу и надо дружно топать туда же. Рванули всей толпой, лишь парочка кинулась назад, к бронетранспортеру. Пацан тут же заерзал, задвигал винтовкой, начал стрелять торопливо, почти не целясь. Гильза, вылетев из-под скачущего затвора, щелкнула Тоху по макушке, заставив вжаться в землю посильнее. Из-за этого он на несколько мгновений отвлекся, а когда вновь уставился на «поле боя», там уже много чего изменилось. К броневику больше никто не бежал, а жалкие остатки той кучки автоматчиков, что мчались в атаку на позицию Рощина, почему-то растеряли свой порыв и пробирались вяло, как-то заторможенно. Некоторые плелись, скрючившись в три погибели, а кое-кого сильно шатало. Дымное облако, расплывавшееся над их головами, подсказало причину – граната, запущенная из «катапульты» Лысого, удачно угодила прямиком в толпу.

Пацан, в очередной раз перезарядив винтовку, обнаглел – присел, начал стрелять с колена, облокотив ствол на ветку молоденького деревца. Все – бой заканчивался. На мосту ползало лишь несколько израненных свинок. Некоторые еще пытались отстреливаться, но куда там – их валили будто в тире. Причем они даже не понимали, что пулемет, по сути, просто отвлекает – убивают их сверху, со склона. Твари действительно туповаты – ни одна из них не попыталась отстреляться по позициям снайперов или укрыться за грузовиками.

Тоха, единственный, кто не принимал участия в истреблении свинок, почувствовал себя великим стратегом. Хотелось добраться до Рощина и поучить его воевать. Лысому, чем махать своей ложковидной рыбацкой закидушкой, надо было подобраться по берегу, и в этом шуме спокойно бы закидал мост гранатами вручную – никто даже не смотрел вниз или по сторонам. Все внимание свинок на пулемет было обращено.

Стрельба разом оборвалась. Внизу, из кустов, выпорхнула Юлька. Скатившись по склону, прошлась меж тел свинок, мимоходом простреливая им головы. За ней выбрался Синий и, поругиваясь, принялся стягивать рубашку – на боку у него расплывалось кровавое пятно.

Ну зашибись – у них появился настоящий раненый!

* * *

К счастью, Тоха оказался неправ. Точнее, не совсем прав: рана Синего была неопасна. Пуля, пройдясь по его боку, оставила длинную и сильно кровоточащую борозду. Залив это дело какой-то гадостью, перетянули бинтами – запасливый Рощин затарился разнообразным аптечным добром еще в далеком Стрелковом.

Других пострадавших не было. Если не считать Лысого: этот дурак, пробираясь к мосту, ухитрился рожей в заросли ядреной крапивы влезть. Передняя часть головы у него и до этого происшествия была не сказать чтобы очень уж симпатичной, а сейчас и вовсе превратилась в воспаленный бычий зад.

Пока возились с непрерывно матерящимся Синим, Юлька с пацаном обошли весь мост, простреливая свинкам головы. Наверняка ни одной не пропустили. Стреляла, правда, только она – чокнутый подросток просто ходил за ней тенью, не пропуская приятного зрелища. Ему этим заниматься не разрешали – патронов к его винтовке не так уж много, а автоматные не подходят. Но без дела маньяк все равно не остался – Тоха видел, как он иногда пригибается, стягивает противогазы, что-то отчикивает маленьким ножичком. Наверняка пятачки срезает – как Тарас рассказывал. Нравится ему это дело…

Псих малолетний…

Когда суматоха с Синим улеглась, весь отряд выступил к мосту – пришла пора созерцать результаты победы с минимального расстояния. И заодно уж воспользоваться их материальными плодами. Тоху при этом Рощин припахал влет:

– Антон! Собирай автоматы в кучу! И магазины у них из разгрузок вытаскивай!

Ну что ж – спасибо, хоть не заставили «КамАЗы» ручками толкать.

Тарас, Рощин и все еще поругивающийся Синий встали перед бронетранспортером, посматривая на него странно. Передать словами потаенный смысл их взглядов было сложно. Нечто подобное, наверно, можно было созерцать на лице благородного рыцаря, вернувшегося из затянувшегося крестового похода и затеявшего долгожданную свадьбу. Первая брачная ночь, манящая награда перед глазами, дрожащая рука вставляет ключ в замок пояса целомудрия, стягивает неприглядную конструкцию с лона давней возлюбленной, и… И с ужасом обнаруживает, что объект его многолетних воздыханий является гнусным трансвеститом, мастерски скрывавшим свое естество.

Троица стояла молча, с очень серьезным и своеобразным видом – будто три героя вестерна, застывшие перед бандой из пяти сотен отмороженных мексиканцев, преградивших им путь к салуну. Молчали долго, прежде чем Рощин высказал мучивший всех вопрос:

– Где, мать их, колеса?

И правда – колес ведь у бронетранспортера не было. Точнее, были – целых три, но этого явно недостаточно, чтобы насладиться прелестями езды на бронированной машине. Что, разумеется, сильно мешало милитаристским замыслам полковника – он ведь наверняка еще со вчерашнего вечера мечтал заполучить эту ценную игрушку в свое пользование.

Тоха решил его просветить:

– Вон, в костре у них колеса догорают. Ночь, наверное, холодная была. Грелись, падлы…