— Стоять! Полиция!

Но позади лишь баловался ветер.

Прошло несколько секунд, прежде чем Клуфтингер смог расслабиться. Рукой с пистолетом он стер пот со лба и только тогда опустил оружие. Лишь теперь он ощутил, как его вымотали все эти события. Сердце бешено колотилось, дыхание вырывалось со свистом, руки дрожали. От страха или от бега? Лучше не задаваться этим вопросом. Отдышавшись, он вернул себе способность соображать. Цистерна! Надо сесть ей на хвост, иначе она просто растворится в бескрайних просторах Альгоя! А уж этого ему никак не объяснить в президиуме. Поэтому пришлось плюхнуться на «мокрое место» и дать газ.

Чем дальше он продвигался, тем больше обретал уверенность. Хорошо, что выехал на задание на своей машине. Мог гнать как хотел, а хотел так, что ветер свистел на поворотах. Впереди показалась знакомая цистерна — окутанная клубами сизого дыма, она медленно поднималась в гору. Клуфтингер притормозил. Грузовик и его «пассат» пылили по дороге в одиночестве. Утро. Еще нет и шести. Какие перевозки в это время? Он не должен засветиться!

Вытянув из брючного кармана платок, он принялся промокать капли пота. Потом подставил лицо ветерку, врывавшемуся в открытое окно. Боже! Как же хорошо в Альгое! У него захватило дух. Как он мог забыть об этой красоте? Все здесь родное, все любимо и дорого. Луга, холмы, перелески. Особенно в ранний утренний час, когда легкий туман окутывает все молочной дымкой. Это не тот край, что красуется на многочисленных рекламных картинках, не клишированный Альгой для туристов, с показными горными пастбищами, рожками пастухов, духовой музыкой, закатами и рассветами, озаряющими розовым светом вершины Альп. Это настоящий Альгой, его Альгой, прохладный, пахнущий свежескошенными травами. Сочные краски дня еще прячутся за прозрачным пологом утреннего тумана. Глупым туристам он показался бы невзрачным, а Клуфтингер принимал его всем сердцем. Он завораживал и давал ощущение счастья. Улыбка гуляла по его губам, беспричинная улыбка и безотчетное счастье…

И тут его словно холодным душем окатило. Он очнулся. Где цистерна? Цистерна! Неужели потерял? Озираясь по сторонам, он дал газу. Слава Богу! Вон она, там, впереди. Его нервы точно на пределе. Надо успокоиться.

Он включил радио «Бавария 1». «Музыкальный журнал». То, что надо. Нежные мелодии уносили тревоги этой ночи.

Постепенно дорога приобретала все более знакомые очертания. Между тем грузовик выехал на трассу Дитманнсрид — Кемптен. Здесь Клуфтингер знал уже каждый камешек на обочине. Теперь не надо концентрировать все внимание на дороге. И это тоже помогало ему справиться с нервозностью. Так две машины и ехали друг за другом в утренней дымке, пока не показалась развилка. Прямо — направление на Кругцелле и дальше на Кемптен, направо — Альтусрид и Лойткирх. Автоцистерна покатила прямо. В голове Клуфтингера снова зароились вопросы, возвращалась уверенность, что этот след приведет к разрешению дела о двойном убийстве. Он немного притормозил, желая иметь более широкий обзор: впереди показался мост через Иллер, дорога шла в гору.

Время приближалось к семи. Грузовик въехал в Кругцелле. Интересно, куда он направится здесь? Пока они двигались по главной улице. Постепенно у Клуфтингера зародилось подозрение, а через несколько метров оно перешло в уверенность: водитель включил поворотник. Если до этого Клуфтингер еще думал, будто тот пытается замести следы, петляя по улицам, то теперь все сомнения развеялись. Теперь сошлись все детали пазла. Он остановил «пассат» на обочине и проследил, как цистерна въезжает в ворота сыродельного завода Шёнмангера.

Клуфтингер прикинул порядок дальнейших действий. В президиуме, помимо дежурных, еще никого нет, коллеги подтянутся лишь через час. На заводе приемка начнется примерно в это же время. Поэтому он может спокойно позавтракать и привести себя в порядок. Затем вернется на молокозавод и примет предложение, сделанное Шёнмангером-старшим при его первом визите: хорошенько осмотрит все производство.

Он развернулся и направился в Альтусрид, в пекарню. Уже садясь в «пассат» со свежими булочками, он скользнул взглядом вниз и понял, что значила ироничная фраза булочника: «Денек выдастся жаркий, заранее позаботься об одежде с хорошей вентиляцией!» Тот еще расплылся в широкой ухмылке. Теперь Клуфтингер знал почему. Молния на его брюках все еще оставалась расстегнутой.

В половине девятого освеженный и чисто выбритый Клуфтингер с приятной тяжестью в желудке стоял в приемной сыродельного завода в Кругцелле. Коллеги, проинформированные о событиях минувшей ночи (правда, далеко не обо всех), выехали к заброшенной ферме, чтобы продолжить наблюдение.

— Господин Шёнмангер, к вам господин комиссар, — доложила секретарша по переговорному устройству.

На несколько секунд повисла пауза, потом по громкой связи раздалось:

— Пусть войдет.

Карл Шёнмангер, как всегда, вышел из-за стола и пожал Клуфтингеру руку.

— Господин комиссар. Что привело вас к нам снова? — Последнее слово он выделил особенно.

«Хорошо, — подумал Клуфтингер, — значит, мой приход некстати». Все его чувства обострились, «антенны» настроились на восприятие любых мелочей.

— Несколько дней назад вы пообещали мне экскурсию по вашему заводу, — самым невинным тоном сказал Клуфтингер.

Шёнмангер уже сел и теперь изучающе смотрел на комиссара поверх роговых очков с толстыми стеклами.

— Да, конечно, но сегодня… — Он на секунду задумался, а потом закончил: — Почему бы и нет? Только я не смогу сделать это сам, у меня уже назначены важные встречи. Но я распоряжусь.

С этими словами он провел Клуфтингера к секретарше, попросил ее вызвать Роберта Барча, чтобы тот провел для комиссара персональную экскурсию, и, быстро распрощавшись, удалился.

В ожидании провожатого Клуфтингер устроился у окна и наблюдал за передвижениями на внутреннем дворе — отсюда он просматривался полностью. В огромном ангаре стояли несколько молоковозов. С потолка свисали многочисленные кабели и шланги. В цистерне, которая была сегодня объектом его преследования, он не опознал молоковоз, поскольку на ней не имелось никаких надписей. Все остальные здесь носили на себе броские слоганы вроде «Отборное молоко для отборных продуктов» или «Лучшие сыры — сыры Шёнмангера».

— Это наш разгрузочно-погрузочный цех.

Клуфтингер слегка вздрогнул, услышав за спиной вкрадчивый голос. Повернувшись, оказался лицом к лицу с Барчем — он протягивал ему руку с перстнем-печаткой на пальце.

— Здравствуйте, — коротко поздоровался комиссар.

— Если желаете, можем начать осмотр.

Они спустились по лестнице.

— Что вас интересует?

— Все. Если возможно, я бы хотел узнать весь производственный процесс. От поставки молока до конечного продукта.

Между тем они оказались в том самом ангаре, изнутри он казался еще огромнее. Сюда по-прежнему подъезжали все новые молоковозы, а цистерна, которую он преследовал, все еще стояла на том же месте.