– Но папа говорил, что Александр Блэкуэлл – один из состоятельнейших грузоотправителей Севера.

– Какое-то время так и было. Но потом, женившись во второй раз, он спился, пытаясь забыть женщину, которую любил.

– Твою мать?

– Да.

– О, Николас! Как это, должно быть, ужасно!

– Я был еще совсем маленьким, когда отец женился на Элизабет, и никак не мог понять, почему она любит Брэдфорда и не любит меня. Мачеха или не замечала меня, или обращалась со мной плохо. Конечно, Брэд в то время был совсем еще малышом, причем, самым славным из всех, каких я видел. Мне доставляло удовольствие часами сидеть у его колыбельки, просто глядя на него. Элизабет выгоняла меня из комнаты брата, но я все равно умудрялся проскакивать туда. За это мне часто доставалось, но стоило взглянуть на крошечное личико Брэда, и я тут же забывал свои обиды. – Губы Николаса скривились в усмешке. – Отец чувствовал себя виноватым передо мной и от этого стал пить еще сильнее, – продолжал он, – мое положение стало совсем невыносимым. В двенадцать лет я убежал к морю. Все остальное тебе известно.

– И после всего, что она сделала, ты продолжаешь содержать не только Брэда, но и ее?

– Брэд – настоящий самородок. Элизабет души в нем не чаяла, но это не превратило его в эгоистичного себялюбца. Он заслуживает всего, что я когда-либо для него сделал. Что же касается мачехи, то она вдова моего отца, и я не могу выбросить ее на улицу.

– Некоторые на твоем месте сделали бы это.

– Это настоящая ирония судьбы. Элизабет вне себя от злости потому, что находится у меня на содержании, в моей власти, как она сама говорит. Ей приходится брать мои деньги, иначе не на что будет жить, что только укрепляет ее ненависть ко мне.

Обвив руками шею мужа, Глори прижалась щекой к его щеке.

– А у меня было такое счастливое детство! Отец души во мне не чаял. С матерью, правда, мы никогда не были особенно близки, но я знала, что на самом деле и она любит меня.

Блэкуэлл поцеловал жену.

– Я тоже люблю тебя, милая. Никогда не забывай об этом. – Он продолжал смотреть на Глори, словно желая услышать от нее те же слова. Та судорожно вздохнула, пытаясь найти в себе мужество, но так и не решилась ничего ответить.

– Думаю, пора спускаться в клетку со львами, – сказал Николас, меняя тему разговора, – или лучше сказать, со львицей? – Он взял жену за руку и открыл дверь. – Но на этот раз все будет по-другому. Теперь рядом со мной ты. – У Глори появилось острое желание защитить мужа. Но больше всего ей хотелось найти в себе мужество и поговорить с ним откровенно.

Рука об руку, супруги вышли в коридор и направились к лестнице.

Глори доверчиво прижалась к мужу, положив голову ему на грудь. Какое-то время она лежала, не двигаясь, но сон не приходил. Молодая женщина заметила, что Николас тоже не спит. Глори села в постели.

– Почему ты не засыпаешь?

– А ты?

Облизнув губы, Глори, наконец, решилась.

– Потому что я кое-что от тебя скрывала.

Николас сел в постели.

– Ты лгала мне? – Лунный свет, льющийся сквозь окно, высвечивал бешено пульсирующую жилку на его шее.

– Нет, просто не рассказывала тебе очень важных для меня вещей. Настолько важных, что я не решалась заговорить с тобой, боясь, что ты запретишь мне этим заниматься.

Блэкуэлл внимательно смотрел на жену.

– Продолжай.

– Когда ты последний раз уезжал в город, меня навестил Натан. Он просил меня о помощи. Я хочу, чтобы ты знал: брат настаивал на том, чтобы я попросила у тебя разрешения, и я его заверила, что поговорю с тобой, когда представится удобный случай.

– И ты решила, что этот случай представился сейчас.

– Я собиралась все рассказать, как только ты вернешься, – но ты…

– Что я?

Глори почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. Глядя на улыбку мужа, она поняла, что тот заметил ее румянец.

– Ты убедил меня снова стать тебе близкой.

Николас рассмеялся тихим грудным смехом.

– Вот, значит, что я сделал.

– В некотором смысле, да. А потом появилась эта Педигри, и все еще больше усложнилось.

– Поэтому ты решила обманывать меня и дальше.

– Нет! Я хотела обо всем рассказать, но позже…

– Итак, ты хочешь рассказать мне это сейчас.

Глори сделала глубокий вдох, чтобы унять охватившее ее волнение.

– Это самая важная работа, которую я когда-либо выполняла. Знаю, ты не одобришь моего выбора, но я и не прошу твоего одобрения, просто хочу, чтобы ты разрешил продолжить мою деятельность.

– Впервые слышу такое. Глория Саммерфилд Блэкуэлл просит разрешения.

– Николас, все гораздо серьезнее, чем тебе кажется.

– Ну, хорошо. Только в следующий раз говори мне правду, не откладывая. – Эти слова прозвучали несколько резко, но по снисходительному выражению лица мужчины Глори поняла, что он не сердится.

– Продолжай, – подбодрил жену Блэкуэлл, когда пауза затянулась.

Глори сделала еще один глубокий вдох.

– Я являюсь членом «Подземной железной дороги». Помогать беглым рабам начала еще в Бостоне, а на днях прятала двух в Блэкуэлл Холле. – Она замерла, ожидая бурной реакции. – Ты что, так ничего и не скажешь? Только что я сообщила тебе, что прятала беглых рабов в твоем доме.

– Нашем доме, – поправил Николас. – И потом, я об этом знал.

– Ты знал? Но откуда?

– Мне рассказал Айзек. Он без ума от тебя, Глори, но никогда ничего не делает за моей спиной.

– Так почему же ты молчал?

– Я ждал, пока ты сама все расскажешь.

Глори перебирала складки одеяла, не решаясь поднять глаза на мужа.

? Работа важна для меня, Николас.

– Ты уже говорила об этом.

Она посмотрела на мужа. Его серые глаза глядели на нее, не мигая, но в них не было и тени упрека.

– Могу ли я думать, что ты разрешишь мне продолжать?

– Разве я могу запретить тебе это?

– Я… я не знаю.

– По крайней мере, ты была со мной откровенна. Я уже говорил тебе, что веду торговлю с южными плантаторами. Непорядочно поступать вразрез с их законами, прикрываясь дружбой. Но с другой стороны, гораздо большим грехом для тебя будет, если ты не прислушаешься к голосу совести. Я не могу помогать тебе, но и запрещать не собираюсь.

– Дорогой! – Глори бросилась к мужу, покрывая его лицо поцелуями и радостно смеясь.

– Спасибо тебе, спасибо, спасибо.