по которой я это сделала. Впрочем, у меня не было уверенности, что Нибо тут же откажется от своих слов, однако я решила пока не открывать ему всех новостей.

— Невероятно и занимательно, — подвел итог моему рассказу его светлость уже хорошо знакомыми мне словами, которые я слышала от каждого, кто успел познакомиться с моей историей. — Но неужели вам не хотелось бы остаться здесь, где вы всех знаете, и где вас знают и любят?

— Я уже сказала вам, чего бы я хотела, — ответила я. — Там я обрела свое настоящее место, там я принесу пользы много больше, чем здесь. Тем более теперь, когда буду вынуждена скрываться. К тому же мне вовсе не хочется, чтобы кто-то пострадал из-за меня. Потому даже мои кузены не знают того, что я вернулась и живу в доме их родителей. Для них я безликая сестра Дайни из далекой обители, которая приехала по приглашению его сиятельства.

— Если бы только пожелали, я бы сумел…

Мой взгляд упал на коробку, стоявшую на сиденье его светлости. Я заметила ее не только что, но в ту минуту перебила, чтобы вновь увести от ненужной мне темы:

— У вас есть дама помимо супруги, или же вы решили порадовать ее по возвращении домой? — спросила я, указав взглядом на коробку. — Иначе что у вас в карете делает коробка с дамской шляпкой? На мужских таких ленточек не вяжут.

Нибо опустил взгляд на коробку и вдруг заметно смутился, впрочем, тут же скрыл смятение под хорошо знакомой мне улыбкой очаровательного наглеца.

— Вы правы и не правы одновременно, — ответил Ришем. — Шляпка и вправду дамская, но купил я ее не для герцогини. Что же до другой дамы, то вы отметили верно, и вновь ошиблись, потому что с этой дамой меня не связывает тех отношений, которые вы подразумеваете. Я почитаю ее за своего друга, и как другу купил ей подарок. — Герцог протянул коробку мне: — Не почтите за дерзость или намек. Это всего лишь дар, который вас ни к чему не обязывает, да и странно было бы кого-то обязать шляпкой. Прошу, Шанриз, примите.

Едва он заговорил, я уже имела стойкие подозрения, что именно увижу на дне коробки, и пока развязывала ленты, думала — как поступить… Ровно до того момента, как взглянула на прелестную гирлянду полевых цветов.

— Я видел, как долго вы смотрели на витрину, и как отправились примерить, но вышли с пустыми руками, потому что спешили за вашей целью, и не удержался — захотел вас порадовать. Мне сказали, что заинтересовало вас, и я купил, чтобы доставить вам радость. Прошу, не отказывайтесь, — поспешил повторить его светлость. — Это всего лишь шляпка, и она ни к чему вас не обязывает…

— Разумеется, я ее приму, — прервала я герцога. — Шляпка премиленькая в своей простоте. Дядюшка возместит…

— Нет, — тут же решительно возразил Ришем. — Это подарок. Я не приму никакого возмещения. Не прогоняйте, и это станет лучшим ответом на скромный дар. Я вполне удовлетворюсь возможностью видеться с вами.

Я покрутила в руках шляпку, затем убрала ее в коробку и усмехнулась:

— Стало быть, это подкуп.

— Ни в коем случае, — ответил Нибо и широко улыбнулся: — Это выгодное вложение.

— Экой вы расчетливый, — я с фальшивой укоризной покачала головой. — Небось, уже и барыши подсчитали?

— А как же, — важно произнес герцог. — Я — коммерсант, вам это хорошо известно. — После вновь улыбнулся, но в этот раз нотка смущения была более отчетливой: — Я угодил вам?

— Угодили, — не стала я кокетничать и, закрыв коробку, по-хозяйски уместила сверху ладонь.

Магистра мы дождались. Сначала я поговорила с ним, но больше для того, чтобы предупредить, о чем герцогу пока знать не стоит, потом мы беседовали уже втроем. Дядюшке я в тот раз ничего не сказала, а про шляпку он ничего не спросил, посчитав ее подарком Элькоса.

Через два дня мы снова встретились втроем, чтобы обсудить результаты слежки, точней, выслушать результаты работы герцога и его людей. Мы с магистром более ни за кем не ходили, предоставив это делать тем, кто лучше нас разбирался в слежке. Элькосу подобная работа была знакома, но преследовать ему доводилось магов, и руководствовался он иными приемами, да и роль гончей ему была привычней, чем тени. Я же представляла себе этот род деятельности теоретически, и этим руководствовалась в Белом мире, когда наставляла шпионов. Тогда же и сетовала на то, что знаю так мало. А теперь мне даже было у кого перенять опыт. Так что Ришем был мне полезен даже больше, чем я говорила об этом дядюшке.

Кстати, его сиятельству я рассказала о Нибо только сегодня, через четыре дня после того, как объявился герцог, чем вызвала резкое недовольство графы, но вам об этом уже известно. Может и не сказала бы вовсе, чтобы не тревожить, но его светлость прислал записку сестре Дайни Таньер. Нет, Ришем не подписывал конверт, однако послание само по себе было странным явлением. А так как магистр писем не слал, а появлялся лично, если имел что-то сообщить, да и Гард бы не стал скрывать свое имя, дядюшка потребовал объяснений. Пришлось сознаваться сначала в возобновлении сношений с герцогом, а после и в нашей с магом авантюре, что, конечно же, вы тоже знаете.

А сегодня мы вновь встречались, но уже вчетвером, теперь еще и с Фьером. Последний узнал о свидании после записки Ришема. Нибо сообщил мне, что он узнал всё, что нужно и готов приступить к следующему этапу авантюры. Мне оставалось дождаться вечера, чтобы вместе с магистром отправиться на совещание нашего кружка заговорщиков.

Вечер застал меня на балконе в компании ее сиятельства, где мы беседовали о последних новостях из жизни столичной аристократии. Происходило это как обычно. Тетушка говорила, а я слушала ее с благожелательной улыбкой, удивляясь, когда того требовало повествование, или качая головой, если графиня изволила негодовать на какого-нибудь знакомца. В общем, я коротала время, как могла, пока ожидала визита магистра.

Он пришел, когда я уже начала откровенно скучать. Истории ее сиятельства не изобиловали разнообразием. Сплетен у нее имелось неимоверное количество, но ничего для меня интересного. И если бы не Элькос, то я бы лучше углубилась в книгу Шамхара, которую я уже начинала понемногу читать. Однако так я могла бы с головой уйти в работу, и тогда покинуть уютные комнаты, в которых проживала, было бы весьма тяжко. А покинуть мне нужно было не только свои покои, но и особняк.

Потому